Порок сердца

– Я вот все думаю, как же тебя занесло к нам, а? – спросила София, подбежав к печке – каша уже начала подгорать. – Да еще в таком непотребном виде! По тебе не скажешь, что ты из крестьян, да и сорочка твоя уж больно недешевая… Скажи честно, сбежала от жениха, что мамка с папкой сватали? Ну так это не беда – стерпится, слюбится, все ж не в обслуге ходить!

Язык так и чесался ответить: мол, я, тетушка, умерла и прибыла к вам из другого мира. Однако, промямлила другое:

– Не помню я.

Кухарка аж половник выронила – а мыть-то мне придется:

– Как это? Неужто так лихорадило тебя вчера, что и память отшибло?

– Не знаю, – пробормотала, добавив в голос печали и краем глаза заметив, как София подняла половник и снова сунула его в кашу, не ополоснув.

– А имя твое как, хоть помнишь? – поинтересовалась она.

– Кристина, – я не видела смысла придумывать новое.

– Хорошее имя, – сделала комплимент собеседница. – А еще что-нибудь? Сколько лет тебе? Откуда родом? Чем семейство занято?

– Не помню ничего, – опять соврала.

– Эх, бедняжка… – сочувственно покачала головой София и, упершись взглядом в низкий потолок, перекрестилась: – Храни тебя Господь, горемычную.

Когда я, наконец, покончила с ненавистным овощем, руки мои провоняли так, что можно было выбить слезу у кого-нибудь, лишь махнув конечностью в его сторону. Кухарка поручила накрыть в столовой, предварительно показав буфет, где лежит все необходимое. Облегченно вздохнула – это мне больше по душе, хоть я и не сильна в сервировке.

Расставив посуду и серебряные приборы на девять персон, я немного помаялась с тканными салфетками, пытаясь соорудить если не лебедей, то хотя бы что-то иное приличное, и уже собралась вернуться в подвал, как в столовой одна за другой стали появляться заспанные «работницы». Некоторые с любопытством, правда, быстро угасшим, разглядывали меня, некоторые – даже внимания не обратили. Что удивительно, реакция последних неприятно уколола меня: похоже, в их представлении, именно я стояла на несколько ступеней ниже, а не они.

С такими вот мыслями, оставившими осадок, я поспешила уйти вниз. Пока была наверху, успела чуть понаблюдать за девушками. Только одна из них оказалась действительно красива: пышные локоны цвета спелой пшеницы, вьющиеся до пояса, грудь, так и норовившая выпасть из тесного корсета, подчеркивающего осиную талию, и тонкие черты лица, которые немного подпортили слишком пухлые губы. Честное слово, если б не этот отсталый мир, решила бы, что красотка закачала туда ботокс. Остальные девушки, которых я смогла рассмотреть, не отличались выдающимися внешними данными: кто-то симпатичный, кто-то – абсолютно среднестатистический. Единственное, что бросилось в глаза: они не были похожими друг на друга – высокие и низкие, стройные и полные, с разным цветом волос и глаз. Последняя вошедшая вообще была темнокожей с копной мелких кучеряшек, обрамляющих ее голову, словно шарик шоколадного мороженного. Судя по всему, поговорка «на вкус и цвет…» работает и в этом измерении.

Спину нещадно ломило, тело было еще совсем вялым после болезни, да и ранняя побудка энергичности не добавляла, и больше всего в данный момент мне хотелось прилечь и вздремнуть часик или два, но неугомонная София уже приготовила для меня список заданий на вторую половину дня – почистить и нарезать овощи на ужин, помыть посуду из столовой, натереть до блеска бокалы и приборы для сегодняшних гостей. Об отдыхе можно было только мечтать.

Кухарка снова пыталась разговорить меня, пока мариновала мясо, но я не настроена была откровенничать: в голове роилось слишком много вопросов, на которых нет ответа, а посему велик был риск проколоться на расспросах женщины и сказать что-то не то. Этот мир не больно-то и ласковый к «попаданкам» – никакими уникальными способностями меня не наделил, в великие спасительницы всея вселенной не зачислил, и принца на белом коне не вручил. Так что придется держаться пока за то, что есть, а там будем действовать по обстоятельствам.

Но как бы я не храбрилась, стоило только Софии уйти наверх, по щеке предательски скатилась слеза и капнула на разделочную доску, щербатую от частого использования. От жалости к себе и собственного бессилия хотелось выть в голос. Почему я? За что? Из почти журналиста в посудомойку, у которой за душой ни гроша! Я уже готова была разрыдаться, как на лестнице послышался топот.

– Кристина, лови!

В мою сторону полетело яблоко – спелое, румяное и слегка подбитое с одной стороны.

– Чего скучаем, красавица? – Джонас, свесившийся через перила, лучился энергией и бодростью, отчего стал раздражать меня еще больше.

– Спасибо. Работу работаю, – нехотя отозвалась я, помыла фрукт и осторожно надкусила. Сок так и прыснул в стороны, и я на мгновение зажмурилась от удовольствия. Все-таки что ни говори, но развитие цивилизации сильно сказалось на природе – наши фрукты и овощи даже близко не стояли с тем, что росло здесь.

Мастер вразвалочку спустился вниз, приобнял меня, растерявшуюся, за талию и без сантиментов предложил, маслянисто поглядывая на мои губы: