Портал

– А это огромное пятно на подоле? – подала голос Сьюзан.

– Да кому он нужен, этот подол! Главное – верх. Рукава «баранья нога»!

– Баранья нога?

– Это фасон рукава с буфом у плеча, по форме похожий на баранью ножку. А какой лиф!

– Но что делать со всем остальным? С подолом?

– Подол отрежем и пустим на что-нибудь еще, а из лифа выйдет чудесная блузка. Ты же будешь отмечать бат-мицву[16]?

– Да, в марте.

– Я уже вижу эту блузку в комплекте с шикарной бархатной юбкой и туфлями на платформе… таких, знаешь, с завязками из шелковых лент на щиколотках.

– Вам нужен бархат? – послышалось откуда-то сбоку, и из-за стоек с вешалками вынырнула очаровательная старушка. – Я Элси, «старая душа», то бишь, хозяйка этого магазина. – Ростом Элси едва доставала Роуз до плеча. – У нас все есть, там, у дальней стены. Стильные вечерние платья из бархата к вашим услугам. Мой личный Голливуд 1930-х годов!

– Идем! – шепнула Сьюзан.

«Ура, – обрадовалась Роуз. – Она понемногу входит во вкус».

Кружевное платье, за которое Элси просила двенадцать долларов, Роуз в итоге выторговала за семь, а самой дорогой покупкой стало вечернее платье из светло-синего бархата, обошедшееся девочкам в двадцать долларов и поделенное пополам, как по цене, так и в буквальном смысле: верхняя часть предназначалась Роуз, нижняя – Сьюзан. Роуз обещала сшить подруге юбку свободного покроя под кружевную блузку, а потом придумать из верха что-нибудь оригинальное для себя. Кроме того, в лавке они наткнулись на красивое платье из черного кружева, идеально подходившее к волосам Сьюзан, но та ни в какую не соглашалась его покупать.

– Прекрасное платье, – сказала подошедшая Элси. – Я приобрела его на распродаже частной винтажной коллекции. Между прочим, простому люду в старой доброй не разрешалось носить такие кружева.

– В старой доброй? – У Роуз взволнованно забилось сердце.

– В старой доброй Англии, дорогая. Я имею в виду законы. Когда в ресторан запрещают входить босиком – это одно, и совсем другое, когда за ношение, например, меха горностая или одежды пурпурного цвета можно было угодить в тюрьму. Ни в коем случае нельзя было надевать пурпур, если, конечно, ты не королевских кровей. Так недемократично. Боже, благослови Америку!

– Правда? – пискнула Сьюзан.

– Правда, – эхом прошептала Роуз. В памяти всплыли слова Фрэнни: «Он не из королевского рода, иначе носил бы горностаевую мантию. Только особам королевской крови разрешается носить горностая».

– Так, – личико Сьюзан наморщилось, как будто она пыталась решить очень сложную математическую задачу. – И кому же разрешалось носить меха и бархат?

– Точно сказать не могу, дорогуша. Аристократам, полагаю – князьям, герцогам, баронам. Далее шли землевладельцы, мастеровые, ремесленники и купцы. Для них существовали послабления в законе, но все равно – никакого горностая, пурпура и золотой парчи. Хотя натуральный шелк был для них под запретом, существовали смеси сортов льна, из которого делали узорную ткань наподобие парчи. Ну, а простому люду вроде крестьян доставались грубые ткани.

Роуз едва удержалась от того, чтобы прямо там раскрыть медальон и посмотреть, из какой материи пошит камзол мужчины с портрета. Он не принц, но кто же? Землевладелец, фермер, кузнец, мастеровой?

* * *

Дома Роуз заперлась у себя в комнате и, открыв медальон, напрягла зрение в попытке получше рассмотреть портрет, после чего вспомнила, что фото есть у нее на ноутбуке. Определить вид ткани было невозможно. И все же мужчина в камзоле скорее всего не крестьянин. Крестьянин не надел бы этот пышный воротник. Торговец? Мастеровой? Мастеровой – это хорошо. Хотя и торговец неплохо, если, к примеру, ему принадлежала лавка готового платья. Девочка тихонько рассмеялась себе под нос, представив вывеску над лавкой, начертанную старинным шрифтом: «Современный винтаж» или «Винтаж, еще не успевший стать винтажным» Только бы не оказалось, что модно одетый человек с портрета – хозяин мясной лавки.

После «Старых душ» Роуз и Сьюзан посетили еще три магазинчика, где им также попалось кое-что интересное, но из всех находок номером один для Роуз стала красная бархатная сумочка. В блоге она выложила фото этой сумочки и кружевного платья, которое планировала перешить для Сьюзан.

«ОНА ТАК И МАНИЛА К СЕБЕ: Красная сумочка на красном кресле в красной комнате. Ну как тут устоять?»

Когда Роуз закончила расставлять новые лотки с землей, была уже почти полночь. Девочка принялась бродить по дорожкам оранжереи. Казалось, там царили все четыре времени года сразу. Многие растения цвели; их нужно будет убрать в холод, когда цветение достигнет пика. На Рождество глаз будут радовать спатифиллумы и густые заросли гаультерии ползучей, а затем – сюрприз! – клематисы, которые в обычных условиях цветут летом. Но, как говорит Ба, «Почему эти прекрасные звездочки должны цвести только в июле? В июле у нас вон, фейерверк есть[17], а в январе у нас что? Ничего».