Портрет Кровавой графини

Певец прекрасно знал о мрачной истории портрета, о том, что тот приносит несчастье, но это его не остановило – Митя решил, что приобретение такого рокового артефакта создаст вокруг него дополнительный романтический ореол. Ореол-то, может быть, и появился, но просуществовал недолго, потому что меньше чем через год несчастный певец был съеден акулой на тропическом острове.

Теперь Надежда точно знала, каким расследованием занимался детектив Кустиков. По поручению Леденцова детектив проследил историю злополучного портрета, узнал, в чьих руках он побывал после того, как Константин продал его антиквару. А также выяснил, что все владельцы обладали портретом недолго и для всех это закончилось трагически.

Если бы Надежда не видела своими глазами собранные детективом газетные вырезки, она бы не поверила в такую цепь трагических событий. Ведь она была убежденной материалисткой и ко всякой мистике относилась с недоверием. Но с фактами не поспоришь…

– И что после этого случилось с портретом? – спросила Надежда, когда антиквар замолчал. – Где он сейчас? Кому принадлежит?

– А дальше было вот что… Несколько месяцев назад Константин Михайлович снова пришел ко мне. Ему явно было трудно начать разговор. Я терпеливо ждал, гадая, с чем он пришел. Снова хочет продать какую-то фамильную реликвию? Но я знал, что со времени нашей первой встречи Леденцов очень разбогател и вряд ли станет что-то продавать. Наконец Константин заговорил. Было видно, что слова даются ему с трудом. Он сказал, что продажа портрета была его ошибкой, самой большой ошибкой в жизни.

– Так и сказал? – переспросила Надежда. – Самой большой ошибкой?

– Да, я запомнил тот разговор слово в слово. – Антиквар взглянул на Надежду укоризненно – мол, зачем вы меня перебиваете?

Надежда виновато улыбнулась, прикрыла рот рукой, и он продолжил:

– Итак, Константин сказал, что понял – фамильные реликвии ни в коем случае нельзя продавать, это принесет только несчастье… я хотел было сказать ему, что портрет принес несчастье не ему, а всем новым владельцам, но увидел, как он подавлен, буквально разбит, и промолчал. Вместо этого спросил, могу ли я чем-то помочь. «Можете! – горячо воскликнул Константин Михайлович. – Я хочу, чтобы вы вернули мне портрет!» – «Вернуть портрет? – спросил я осторожно. – Вы уверены, что хотите этого?» – «Несомненно!» – «Но на каких условиях?» – «На любых! Я готов заплатить за него любые деньги! Действительно любые! Для меня важно только одно – чтобы портрет вернулся в семью…» Я согласился. В конце концов, это моя работа. В тот момент мне казалось, что выкупить портрет будет несложно, ведь за ним уже следовала дурная слава и вряд ли нашелся бы смельчак, готовый рискнуть своей жизнью и благополучием ради портрета средневековой злодейки. Так я и сказал Константину Михайловичу. Однако на деле все оказалось гораздо сложнее… Я обратился к наследникам того съеденного акулой певца. Единственной наследницей оказалась жена. Такая, знаете, практичная особа лет сорока, она же при жизни певца была его постоянным продюсером и рекламным агентом…

Надежда не удержалась от вопроса:

– И как она относилась к его многочисленным подругам?

– Насколько я понял, никаких подруг у него не было. Покойный вообще не интересовался женщинами, а слухи о его многочисленных романах распространяла сама жена. В целях рекламы. Эти слухи подогревали интерес к певцу несовершеннолетних поклонниц. Кстати, никакая акула его, разумеется, не съела – он умер от банального цирроза печени. Но мы с вами отвлекаемся…

– Извините!

– Итак, когда я осторожно завел разговор о покупке злосчастного портрета, вдова проявила к моему предложению интерес. И о цене мы довольно быстро договорились. Вообще, в первый раз она произвела на меня впечатление разумного и делового человека…

– Только в первый? – уточнила Надежда.

– Именно! – Антиквар внимательно взглянул на Надежду. – Вы задаете правильные вопросы.

– Что же было дальше?