Портрет поздней империи. Андрей Битов

В Дании таких ошибок Битов не совершал. Но одна (вторая) там все-таки, на мой взгляд, случилась. Заключалась она в том, что во время этой поездки он согласился выступать исключительно как поэт. А Битов все-таки не Бунин, сила дара которого как прозаика и как поэта сопоставима. Битов же — прежде всего удивительный прозаик, причем философичность его прозы не мешает ее поэтичности.

Кстати, как замечательного прозаика я открыл его безо всяких наводок — в свои 16 лет. Я просто листал книжки в книжном магазине в Ижевске, где тогда жил, и наткнулся на сборник Битова, и конкретно — на рассказ «Дверь». Господи! Это все было про меня, про такую же заветную, но непреодолимую дверь, и как точно! Конечно, я схватил эту книжку. И прочитал в ней еще и «Сад», а потом «Жизнь в ветреную погоду». Позднее, конечно, «Пушкинский дом», «Оглашенных», да много всего.

В общем, когда ехал в Ирландию в мае 1991 года на Всемирный писательский форум в составе делегации, возглавляемой Битовым, я прекрасно понимал, что имею дело с классиком. Надо сказать, наша писательская делегация оказалась последней, представлявшей СССР на международной арене. Поэтому перечислю ее участников: Андрей Битов, Владимир Войнович, Олег Чухонцев, Анна Саед-Шах, ну и я.

Аня тогда не была даже членом Союза писателей, но она очень понравилась на Европейском поэтическом фестивале в Бельгии крутой ирландской поэтессе и попала по ее настоянию на этот форум (СП тогда уже перестал быть всесильным министерством). Но поскольку Аня не состояла в СП, билеты ей пришлось покупать за свой счет. Когда Битов об этом узнал, он как глава делегации пошел к организаторам и настоял, чтобы те оплатили ей билеты. Поскольку оплатили их в валюте (а разница между официальным и реальным курсом была тогда ого-го), мы с Аней (она была моей женой) на некоторое время стали богатенькими. И этот поступок не был ошибкой Битова — наоборот, благодеянием!

А про ошибку ниже. В последний день нашего пребывания в Дублине заволновался Чухонцев — что не купил подарков жене и близким. Предложил всем пойти на шопинг. Войнович отказался сразу — он тогда жил в Германии.

Я согласился. Битов неожиданно тоже согласился. Аня, чуть помедлив, отказалась — наверно, представила этот утомительный поход по магазинам с тремя лохами.

Впрочем, поход оказался не очень долгим — мы все быстро устали и единогласно выбрали последний магазин, где во что бы то ни стало решили купить все необходимое.

…Тогда были в моде такие мятые хлопчатобумажные рубашки. Мы с Битовым их (индийского производства) обнаружили. И купили! Я — одну, он — сразу три (все на себя прикидывал). И, довольные, вернулись в отель. А вечером уже были в Москве.

Когда я стал распаковывать чемоданы, наткнулся на эту индийскую рубашку и решил ее наконец примерить. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил, что она застегивается на женскую сторону! И тут мне стало смешно. Я сразу же позвонил Битову в намерении его подколоть: «А знаете, Андрей Георгиевич, — примерно так сказал я, — вот помните, вы себе три рубашки купили, так все они застегиваются на женскую сторону!» (Типа, по Шукшину, «срезал»). Битов выдержал небольшую паузу и спокойно ответил: «Олег, знаешь, у меня было три жены — вот каждой из них и подарю».

…А потом был 2013 год − как сейчас понимаю, один из самых счастливых в моей жизни. Еще не прошел водораздел по Крыму между бывшими друзьями-приятелями. Еще были живы многие близкие мне люди. И Новую Пушкинскую премию из рук Битова я получил в этом году — самую, по-моему, неангажированную. А потом пошли сплошные потери. И одна из самых для меня тяжелых — уход Битова. И поговорить-то сейчас почти не с кем.

2019

Постскриптум

Эти стихи я написал еще при жизни Битова и посвятил ему. Но показать не успел…

* * *

А. Битову