Портрет психопата. Профайлер о серийных убийцах

Людмила Спесивцева, как курица-наседка, опекала своих детей: младшего Александра и старшую Надежду. После увольнения с должности школьного завхоза за воровство, она каким-то образом устроилась помощником незрячего адвоката и постоянно приносила домой своему сыну-подростку толстые папки уголовных дел, которые были в большом количестве снабжены фотографиями трупов и фрагментов человеческих тел. По вечерам вся семья Спесивцевых разглядывала эти «живописные» снимки, коротая таким образом время до сна. Читали протоколы, заключения судебно-медицинских экспертиз с подробным описанием умерших, рассуждали, как могло произойти то или иное преступление, кто и почему убивал.

Вы можете себе представить эти «уютные» семейные вечера? У них даже был отдельный любимый альбом, куда они переклеивали «лучшие» фотографии. Попросту говоря, воровали материалы из служебной подборки, вероятно пользуясь тем, что адвокат, у которого служила Спесивцева, был слепым.

Вместо школьных учебников и приключенческих романов с честными и благородными героями Александр впитывал в себя атмосферу убийств, разглядывая тела жертв. Желание самому совершить нечто подобное зрело в его болезненном воображении, словно опухоль.

В «нехорошей» трехкомнатной квартире, куда Спесивцевы не любили никого впускать, будто витал дух смерти и бродили мрачные тени убитых. Сначала их источником были тома уголовных дел, а позже – те, кого до смерти замучил лично Спесивцев.

Он расписывал стены подъезда изощренными матерными выражениями, поджигал дверные замки и кнопки лифтов, ломал почтовые ящики, всячески досаждал соседям. Однажды, будучи еще подростком, Спесивцев нацарапал на стене подъезда, где они жили: «Ха-ха-ха! Хайль, Гитлер!» – и изобразил фашистскую свастику. Но мать, вместо воспитания и объяснения сыну «что такое хорошо, а что такое плохо», всегда бросалась на его защиту, в чем бы его ни обвиняли, и вытаскивала из любых передряг. Чувствуя полную безнаказанность, Спесивцев начал воровать соседские велосипеды и школьные принадлежности, которые ему попадались под руку. Было у него и еще одно специфичное «хобби» – подбирать ключи от школьных кабинетов и брать все, что плохо лежало.

Когда количество жалоб превысило все мыслимые пределы, встал вопрос о переводе неуправляемого подростка в школу для несовершеннолетних нарушителей. Но мать не позволила этого сделать, видимо использовав свой опыт работы в помощниках адвоката. Кстати, поговаривали, что Людмила Спесивцева и сама частенько подворовывала на местах своей работы. Воровство, похоже, было еще одним их общим семейным увлечением. Спесивцев с трудом окончил восемь классов. Ни учиться, ни работать он дальше не собирался – перебивался случайными заработками и без зазрения совести сидел на шее матери. В 1988 году своим антиобщественным поведением он привлек внимание врачей. В восемнадцать лет его отправили на обследование в психиатрическую больницу и поставили на учет.

С трупом в одной постели

В 1991 году Спесивцев познакомился с семнадцатилетней девушкой, на которой собирался жениться. Он читал ей стихи о природе собственного сочинения, провожал домой. Казалось, это было похоже на ухаживания. Но за конфетно-букетным периодом уже тогда маячил роковой финал.

До свадьбы дело не дошло. Сначала он избил свою подругу так, что она угодила на больничную койку с тяжелыми травмами. В больнице он навестил ее, чтобы продолжить издевательства, и в порыве ярости начал наносить ей удары прямо в палате. На помощь тогда примчались медработники. Спесивцев затаил обиду и с нетерпением ждал, когда невесту выпишут.

Евгения Гусельникова – так звали его несостоявшуюся невесту – выздоровела и собиралась прекратить всякое общение со Спесивцевым. Однако избавиться от маньяка ей не удалось. Спесивцев нашел благовидный повод и затащил Евгению к себе домой. Мать с сестрой в этот «предсвадебный» период предоставили ему квартиру в полное распоряжение. Он измывался над девушкой, как только мог. Включив оглушительную музыку – что он делал и впоследствии, чтобы не были слышны крики жертв, – избивал несчастную, резал ножом, пытался поджигать.

Многим покажется удивительным, почему Евгения после полученных травм и издевательств сразу же не бросила садиста Спесивцева. Зачем вообще пошла к нему домой? Почему жертва психологического и физического насилия не бежит со всех ног, а вместо этого не только продолжает терпеть, но и порой защищать своего мучителя?