Портрет убийцы

Мы выходим из «Таверны», твой отец на секунду задерживается — он хочет вернуться к двойным дверям, ведущим в суд номер один, чтобы посмотреть в окошки и увидеть, какое выражение у главных действующих лиц. Мы выходим на панель перед Королевским судом, и я готовлюсь распроститься с твоим папой. Двое мужчин в костюмах, с кипой документов, перевязанных красными ленточками, под мышкой, сбегают по ступеням. Оба бормочут «Здрасте» твоему отцу. Они пробегают так быстро, что я не успеваю узнать ни одного из них. Просто остается будоражущее ощущение, что я видел раньше одного из них.

— Кто это? — спрашиваю я твоего отца, когда они отдалились от нас шагов на двадцать по тротуару Верхнего Лаза.

Он улыбается.

— Надо отдать ему должное. Малый провалил суд над собственной дочерью, а держится так, будто плюет на то, что произошло.

Джордж Даффилд вызывает меня два дня спустя, получив мое заявление об отставке. Я стою в его кабинете, пока он перечитывает его.

— Садись. — Он щелкает по написанному мной от руки тексту. — Это как-то связано с Рэем?

Я тотчас настораживаюсь — никто не должен знать о нашем молчаливом соглашении.

— Нет. По личным причинам, просто и ясно.

— Просто я хотел сказать, что если это с ним связано, то его переводят в Лондон. Я понимаю, тебе трудно было бы работать с ним, но теперь и не придется. Через месяц его уже не будет.

У меня высыхает во рту, я чувствую себя голым, прикидываю, в какой мере признался твой отец, кто еще, кроме Даффилда, знает, что мы сотворили.

— Это никак не связано с ним.

Даффилд в упор смотрит на меня.

— Тебя трудно будет заменить. Ты ведь это знаешь, верно?

— Найдете кого-нибудь.

— Значит, ты твердо решил?

Я киваю.

Он опускает взгляд, встает, обходит стол, чтобы проводить меня.

— Ну, я могу лишь сказать, что мне очень жаль. Ты не заслуживаешь такого отношения к себе.

Я чувствую его руку на своей спине.

— Если это тебя хоть немного утешит, то ты не первый, и сомневаюсь, чтобы был последний. В отделе уже был не один взрыв из-за его поведения.

Мы подходим к двери, он пожимает плечами.

— А он ведь, знаешь ли, чертовски хороший коп. Чертовски хороший коп и отличный детектив. Просто не способен держать на месте брюки. Но теперь это будет уже проблемой для столичной полиции.

Дверь открыта, и я выхожу, не успев осознать, что произошло.

— Кстати. — Даффилд вдруг повеселел. — Ты слышал? Присяжные сегодня утром вынесли вердикт по Хантеру — виновен. Ты нам в этом деле действительно помог, Диклен. Трудно закончить свою карьеру на лучшей ноте. — Он берет мою руку, вялую и безжизненную, и с силой, твердо пожимает. — Если ты случайно передумаешь, дай мне, пожалуйста, знать.

Я прохожу на кухню, обнаруживаю Джесси, которая играет с деревянными ложками на полу у стола. Услышав звук открываемой двери, она поднимает взгляд, сияет улыбкой при виде меня, с трудом встает на свои ножки и идет ко мне враскачку, высоко подняв руки. Я подхватываю девочку и смотрю на затылок Изабеллы, которая делает вид, будто очень занята.

— Я только что был у Джорджа Даффилда.

Она наполовину оборачивается, бросает на меня взгляд.

— Он пытался уговорить меня остаться.

Она секунду смотрит мне в глаза.

— И?

— Я сказал: нет.

Она кивает, затем снова поворачивается к плите.

— Он сказал мне, что Рэя собираются перевести в Лондон.

— Вот как?

— Судя по всему, через месяц его уже не будет.

Я смотрю на ее волосы, не обращая внимания на ручонку Джесси, которая обследует мои губы, мое ухо, щетину на моей щеке.

— Ты будешь скучать по нему, верно?

Она не отвечает, продолжая что-то помешивать в кастрюле.

— По Рэю, — говорю я. — Ты будешь скучать по нему, когда он уедет?

— Не так уж, — говорит она. — Он же твой друг, а не мой.

Я чувствую, как застучало сердце под ребрами, там, где я держу Джесси.

— Когда ты находила для этого время?

Она кладет ложку, опускает руку на столик, вздыхает.

— Это было нетрудно. Ты же каждый вечер проводил в кабаке.

Джесси дергает меня за бак, ее ноготки царапают мне кожу.

— Так, значит, ты тешилась с ним, пока она спала наверху? Так это было?

Она резко поворачивается, смотрит на меня, сверкая глазами.

— Мы поговорим об этом позже.

— Нет, мы поговорим сейчас. Какого черта, чем ты занималась — трахалась с моим другом за моей спиной?

— Я с ним не трахалась — он трахался со мной. Твой друг? Все вы одинаковы, ни один не думает ни о чем, кроме того, кого бы еще потрахать.

Джесси заплакала. Я отстраняю ее от себя, вижу, как сморщилось ее личико, вниз поехали губы. Перевожу взгляд на Изабеллу — ее высокомерие сменилось тревогой.

— Отдай ее мне.

Я вырываю девочку из протянутых рук Изабеллы, прижимаю ее к груди. Джесси истошно кричит.

— Диклен!