Поседевшая юность

Плыли круги перед глазами. От слез или пота расплывались неясными силуэтами бегущие впереди. Несколько раз бросало куда-то в сторону. Но, натолкнувшись на соседа, он занимал свое прежнее место в шеренге и бежал, бежал…

А вслед будто стреляли в затылок жесткими командами:

— Шире шаг! Шире шаг!

Кто-то вывалился из строя. Упал еще один в середине колонны, и его двумя ручейками стали обтекать бегущие.

— Быстрее! Быстрее! — подхлестывали командиры.

За деревней старший лейтенант Замойляк, наконец, остановил бег роты спасительной командой:

— Шаго-о-ом!

И тут же, не дав курсантам отдышаться, приказал:

— Запевай!

Рота молчала.

— Запевай!

Рота отвечала четкой твердостью шага:

— Р-рах! Р-рах! Р-рах!

— Бего-ом эр-рш!

Замойляк едва не сорвал голос.

Бежали метров пятьдесят. И снова приказ:

— Запевай!

И вот над строем взвился молодой чистый голос, поначалу неуверенный, обессиленный.

Расцветали яблони и груши,

Поплыли туманы над рекой…

От первых же слов этой знакомой всем песни разрядилась атмосфера напряженности. Лица курсантов просветлели. Песня превращала роту в единый слаженный механизм. Каждый шагавший в строю уже не ощущал себя отдельным человеком, существующим независимо от роты. Каждый был неотделимой ее частицей.

От недавней злости на казавшееся «бездушие» и «жестокость» командира роты не осталось и следа.

В ворота училища курсанты вошли стройной колонной. Резвый весенний ветер приятно холодил усталые лица, по которым, оставляя темные полосы, струями стекал пот.

А Рая между тем не выходила из головы Дениса. Неужто она рядом? Когда-то из-за москвички Гали он решил, что между ними все кончено. Тем более объявился Казаченко.

Но как она вырывалась из его рук тогда на танцплощадке? Только страх плескался в ее глазах. Если бы ей по душе был Сашка, она б светилась вся. Лгать Рая не могла. Нет, не тот характер.

В то время Денис, как чирей, носил свою обиду. Теперь ему не давала покоя мысль: вдруг Рая ждала. Его ждала… А он даже не напомнил о себе! Ах, дурень!

Укорив себя, Денис решил исправить ошибку, если еще можно ее исправить. Он рассуждал при этом трезво: не будь ему дорога девушка, зачем тосковать о ней? Грустит же он о Рае совсем не так, как, скажем, о московской Гале? Вон какая она славная! Очень славная, ничего не скажешь, но, увы, недостижимая. И хотя вспоминает Галю Денис не так уж и редко и все-таки не испытывает той нежности, что переполняет душу при мысли о смуглянке Рае.

Заработав в начале лета увольнительную (ее давали только за определенные заслуги), Денис отправился на поиски Раи, тоску о которой нечаянно, но так остро разбередили глаза той незнакомой девушки на станции еще зимой.

Волнуясь, шагал Денис по незнакомой улице и неожиданно наткнулся на вывеску медучилища. Тотчас вошел в проходную.

Старик вахтер на вопрос Чулкова, где узнать, учится ли здесь Рая Забелина, ответил:

— Э, мил-человек, у кого теперь узнаешь? Канцелярия-то домой ушла.

— Как может… канцелярия уйти куда-то?

— А вот так. Встала и ушла. Рабочий день у ней кончился.

За спиной раздался смех. Смеявшаяся девушка посоветовала:

— А вы, товарищ курсант, в общежитие сходите, там вам все скажут.

Денис обернулся и опешил: перед ним стояла та самая девушка, которую он когда-то принял за Раю. Нежная смугловатость лица, жгучие черные глаза со смешливыми искорками и особенно манера смотреть сбоку, как бы снизу вверх — все ее, Раино.

— Да я же вас знаю! — воскликнула Лариса (имя ее Чулков знал еще с той зимней встречи). — Помните, в трескучий морозище мы с вами переносили раненых? Вы меня тогда с какой-то Раей спутали…

— Как же я мог вас забыть?! Вы так на нее похожи…

— А фамилия ее как?

— Забелина.

— Забелина? Что-то не припоминаю. Давайте дойдем до общежития, оно здесь рядом. Я попытаюсь узнать.

У входа в барак, в котором жили будущие медсестры, Лариса придержала Дениса за руку.

— Подождите немного. Я быстро.

Выбежав через несколько минут на улицу, Лариса сразу же сообщила: Забелина в медучилище не значится. Никто даже фамилии такой не слышал.

Оглушили эти слова Дениса — он с трепетом ожидал встречи с Раей, надеялся, что она вот-вот появится вместе с Ларисой. Волновался так, что ладони взмокли.

Будто оборвалось что-то в груди.

А у Ларисы озорно блеснули глаза.

— Зачем же нос вешать? Смотрите, какой день сегодня!

День и в самом деле выдался славный. На улице было жарко. Уже целую неделю на небе — ни облачка. Тополя оделись робкой и слабой еще листвой. Низко летали ласточки, едва не касаясь застарелых стеблей пырея. Откуда-то волнами накатывался аромат черемухи.

Черемуха, черемуха… Так много напоминал Денису этот запах!

Что-то говорила девушка, но Денис слушал невнимательно.

— Да-а, — удрученно произнес он. — Значит, Рая в каком-то другом городе… А вам долго еще здесь учиться?

— Месяца через три закончим училище — и на фронт.

— Неужто и девчонок на фронт пускают?