Поселок

– Да уж, – сказал он. – Ведь не первый день у него эти козы живут. Что ж, он, видать, еще месяцев шесть будет мной командовать: то делать не моги, а это делай непременно, не говоря уже о том, что за каждый совет счета приходят, – продолжал он, меняя тему непринужденно, но так основательно, словно – как с запозданием дошло до собравшихся – вдруг поднял над собою табличку с красной надписью «Молчим!», и бросил лениво-вежливый взгляд вверх, на вышедших из лавки Варнера и Сноупса. Сноупс молчал. Он пересек галерею и спустился с крыльца. Варнер запер дверь. – Не рановато закрываетесь, Джоди? – окликнул его Рэтлиф.

– Смотря что по-вашему «поздно», – грубовато отозвался Варнер. Последовал за приказчиком.

– А что, пора ужинать? – встрепенулся Рэтлиф.

– На твоем месте я быстренько пошел поел бы да и отправлялся закупать этих коз, – посоветовал Букрайт.

– Да уж, – сказал Рэтлиф. – А вдруг у дядюшки Бена завтра их еще пяток прибавится? Охохонюшки… – Он встал и застегнул пальто.

– Сперва иди закупи коз, – не унимался Букрайт. Снова Рэтлиф оглядел его, вежливый, непроницаемый. Посмотрел на остальных собравшихся. На Рэтлифа никто не глядел.

– Пожалуй, это подождет, – сказал он. – Из вас, ребята, кто-нибудь идет ужинать к миссис Литтлджон? – Потом проговорил изумленно: – Что это? – И все сразу поняли, что его поразило: с виду взрослый человек, но босой и в куцем выцветшем комбинезончике, под стать разве что четырнадцатилетнему мальчишке, шел по дороге мимо, волоча за собой на веревке деревянную чурку с двумя жестянками из-под нюхательного табака, прикрепленными к ней сверху, и в полном самозабвении глядел через плечо на пыль, которую эта чурка вздымала. Пройдя под галереей, он поднял голову; тут и лицо его предстало Рэтлифу: тусклые глаза, казавшиеся вовсе незрячими, слюняво раззявленный рот, окруженный пушком рыжеватой пробивающейся бородки.

– Этот тоже ихний, – сказал Букрайт все тем же резким, отрывистым тоном.

Рэтлиф во все глаза смотрел на это существо (штанины на толстых ляжках готовы лопнуть, лицо, повернутое через плечо назад, то и дело искажается немыслимыми гримасами, взгляд устремлен на волочащуюся чурку).

– А нам еще говорят, будто все мы по образу и подобию божьему созданы, – сказал Рэтлиф.

– Да ведь, судя по тому, что вокруг творится, может, он-то как раз по подобию и создан, – вздохнул Букрайт.

– Не знаю, вряд ли я в это поверил бы, хоть бы и знал, что так оно и есть, – сказал Рэтлиф. – Говоришь, взял да и появился тут откуда ни возьмись?

– А что? – проронил Букрайт. – Не он первый.

– Да уж, – буркнул Рэтлиф. – Где-то ведь надо ему обретаться.

Существо, достигнув дома миссис Литтлджон, свернуло в ворота.

– Спит у нее в хлеву, – сказал кто-то еще. – Она его кормит. К работе приспособила. Кое-как умудряется с ним объясняться.

– Что ж, стало быть, хоть она создана по подобию божьему, – сказал Рэтлиф. Обернулся; в руке по-прежнему зажат обсосанный леденец. Рэтлиф сунул его в рот и вытер пальцы о полу пальто – Ну, так как насчет ужина?

– Езжай, закупай своих коз, – сказал Букрайт – Еда подождет.

– Завтра, – отмахнулся Рэтлиф. – Может, у дядюшки Бена к тому времени их еще с полсотни прибавится. – «А может, и послезавтра, – подумал он, шагая на бронзовый зов возвещавшего ужин колокольчика миссис Литтлджон, разносившийся в хмельном холодке мартовского вечера. – Так что времени у него вдосталь. Пожалуй, я все как следует преподнес. Взял в расчет не только то, что он, на мой взгляд, обо мне знает, но и то, что, по его мнению, о нем знаю я, с учетом кое-какой неполноты моих сведений – все-таки целый год проболел, приотстал от науки и практики надувательства. Но Букрайт клюнул. Чуть наизнанку не вывернулся, лишь бы предостеречь меня. Пошел на все, что может и даже чего не может позволить себе один человек в делах другого».

В результате наутро он не только не поехал проведать владельца коз, но отправился за шесть миль в противоположную сторону и потратил целый день, пытаясь продать швейную машинку, которой даже не было у него с собой. Там же и переночевал, а до поселка добрался в самый разгар следующего утра, остановил бричку перед лавкой и привязал лошадок к тому же столбу, к которому был привязан чалый конь Джоди Варнера. «Ага, значит, он теперь и коня заграбастал, – подумал Рэтлиф. – Так-так-так». С брички слезать не стал.

– Ребята, кто-нибудь из вас не вынесет мне конфет, центов на пять? – крикнул он. – Не пришлось бы к дядюшке Бену через внучат подход искать.

Один из сидящих на галерее вошел в лавку и вынес ему конфеты.

– Вернусь к обеду, – пообещал Рэтлиф. – К тому времени с меня будет чего срезать еще одному нищему удальцу со скальпелем.

Путь его был недалек: чуть меньше мили до моста через реку и чуть больше мили после. Подъехал к аккуратному ухоженному домику с большим хлевом и пастбищем позади него; увидел коз. Кряжистый старик, сидевший в одних носках на веранде, заорал:

– Здорово, В. К.! Вы что, там все, у Билла Варнера, спятили, что ли, к дьяволу?

Рэтлиф, не слезая с брички:

– Ага, так, значит, он меня обставил.