Пощады не будет

Противник снова уклонился, но оказалось, что этот выпад был только способом отвлечь внимание. Потому что когда тот качнулся в сторону, Грон от души врезал ему подъемом стопы прямо по раненой ноге. Тот взвыл и рухнул на пол. Грон быстро пришпилил его правое плечо к полу ангилотом, после чего метнулся к кровати и, с грохотом опрокинув ее, придвинул вплотную к двери. Он помнил, что арбалет остался снаружи, а для него тонкие внутренние стены что бумага. Но болт прилетел не оттуда, откуда он ожидал. Едва Грон склонился над глухо матерящимся убийцей и собрался выключить его, надавив на сонную артерию, как над его затылком повеяло ветерком. И в следующее мгновений в массивную спинку кровати вонзился арбалетный болт, прилетевший со стороны окна. Грон пригнулся и глухо выругался, чем тут же воспользовался распластанный под ним убийца, довольно ловко попытавшись вонзить нож ему в бок левой рукой. Возможно, он успел перекинуть нож из раненой правой руки в левую, а может, и вообще был левшой. Грону некогда было разбираться. Он просто выбил нож, а затем от души приложил убийцу в солнечное сплетение и, пока тот, хрипя и разевая рот, приходил в себя, наконец-то нащупал на его шее сонную артерию.

Схватка закончилась довольно быстро. Всего в составе напавшего на них отряда было почти сорок налетчиков. Семнадцать из них зарубили проснувшиеся и вступившие в бой латники, потеряв при этом восьмерых своих, еще пятнадцать прикончили шестеро выпускников школы, которым к тому же удалось еще шестерых захватить живьем. К сожалению, они также потеряли одного своего. Один из захваченных, оставшийся при лошадях под охраной троих рядовых налетчиков, оказался чрезвычайно ловким малым. И едва не выскользнул, пырнув одного из выпускников кинжалом в печень и едва не достав второго. Его удалось утихомирить только после третьего ранения, все они, к счастью, были неопасными для его жизни. Так что у Грона возникла прекрасная возможность позадавать ему всякие интересные вопросы. Ну и одного, оказавшегося первым подручным главаря, захватил Грон. Еще в подвале был обнаружен перепуганный хозяин таверны со всем семейством.

— Этого и моего — связать, — приказал Грон, осмотрев пленников, — в рот кляп и привязать получше. Остальных давай сюда по одному…

Первым он выбрал могучего детину с туповатым выражением лица. Задав несколько вопросов, на которые детина, морща лоб, добросовестно попытался ответить, Грон, ни слова не говоря, вытащил ангилот и резким ударом развалил ему живот. А когда тот, заревев, начал хватать руками вываливающиеся кишки, спокойно снес ему голову и отошел на шаг, дав хлынувшей из обрубка шеи крови хорошенько замочить пол.

— Давай сюда следующего. Ну того, с синяком, — приказал Грон, когда струйка, до которой истончился фонтан, бивший из шеи, наконец стала почти незаметной.

Следующий, едва переступив порог, побледнел и принялся блевать. Грон подождал, пока тот закончит опорожнять желудок, и очень спокойным тоном произнес:

— Первый меня разочаровал. Посмотрим, что знаешь ты.

— Я? — Бледный налетчик, дрожа, пялился на него. — Да я же ничего…

Грон неторопливо поднялся на ноги и встряхнул ангилот, с которого прямо на лицо допрашиваемому упали капли крови. Тот вздрогнул, ноги его подогнулись, и он рухнул на колени прямо в лужу своей блевотины.

— Ваша милость! — завопил он. — Не убивайте! Клянусь Владетелем, все, все скажу, все, не убивайте…

До Загулема они добрались через четыре дня. Из семерых захваченных до Загулема доехали четверо, остальных пришлось пустить в расход не только вследствие того, что они оказались слишком упрямыми, сколько для того, чтобы их более знающие собратья стали гораздо покладистее. Так что когда Грон передавал Бровану эти «посылки», расколоть предстояло только одного, того, который прирезал одного из выпускников. Остальные уже пели во все горло. Теперь дело было только за обстоятельным, под запись с последующим вдумчивым анализом, обычным допросом. О чем он и сообщил Бровану, первым делом завернув к нему в уютно оборудованный особнячок в верхнем квартале. Стража у ворот уже явно послала посыльного к Батилею и Пургу, являвшемуся его управляющим, и сейчас по всему Загулему суматошно готовились к встрече своего графа и онотъера. Но с полчасика у Грона было.

— Чего же это у тебя на заднем дворе бродят целые банды, а ты ни сном ни духом… — усмехнувшись, попрекнул он Брована, закончив рассказ о происшедшем.

Тот виновато понурился:

— Онотьер, я…

— Ладно, это мы еще обсудим. А пока подумай, как заинтересовать старост деревень сообщать тебе обо всех увиденных подозрительных чужаках или их следах. Ни за что не поверю, чтобы никто не видел такой крупный отряд, проникнувший сюда, как напела мне одна из этих пташек, с территории захваченного насинцами Бректа, что, сам понимаешь, можно было сделать, только пройдя через мое графство.

— Понял, сделаю, онотьер…