«Пощады никто не желает!» АнтиЦУСИМА

Он появился на свет под вечно хмурым небом Санкт-Петербурга. Почти всю свою сознательную жизнь, а для ему подобных он мог похвастаться изрядным долголетием, он не видел солнца. Собственно, оно и освещало-то его блестящие бока всего несколько раз в жизни… Только в моменты погрузки в вагон поезда или погреб корабля, или вот недавно, когда при ослепительном свете дня его извлекли из погребов и заменили не только донный взрыватель, но и всю начинку. Впрочем, подобные ему в годы мира жили раз в сто дольше, чем во времена войны, когда они сгорали в ее огне тысячами. На этот раз его от столь присущей его виду полудремы вечного ожидания пробудили не только частые звуки выстрелов орудий, как бывало и раньше, во время учений, но и звуки ударов по его дому. И вот свершилось — венец и цель его существования, пришел и его черед — его грузят на элеватор! Короткий подъем, лоток, на соседнем столе подачи лежит его близнец. Досылание, в затылок упирается мягкий и теплый пороховой картуз, постоянный сосед по погребу. И вот наконец-то и за ними раздается слышимое в первый и последний раз в жизни влажное и сытое чавканье закрывающегося затвора. Прямо перед ним в обрамлении спиралей нарезов кружок серого, облачного неба, калибром ровно в двенадцать дюймов. СТРАШНЫЙ ПИНОК ПОД ЗАД!!! Кто бы мог подумать, что этот жирный поросенок, картуз, несет в себе такой заряд злобы! Грохот, он весь, кажется, спрессовался от напора мгновенно разгоняющих его пороховых газов, и теперь вот они — краткие мгновенья его настоящей жизни. Триумф полета, напор ветра, опьяняющее вращение и блаженство свободного падения. Рядом, в нескольких метрах по почти такой же траектории, вертясь и вереща от восторга сорванными медными поясками, летит его товарищ и брат, еще один двенадцатидюймовый снаряд, выпущенный носовой башней «Полтавы». Уже пройдена верхняя точка траектории, и началось снижение, скорость не слишком потеряна, ведь дистанция довольно мала, и он чувствует в себе силы продраться через любую вставшую на его пути броню. Вот уже из туманной дымки неуклонно надвигается серый борт его последнего пункта назначения, ближе, ближе… В отличие от тысяч своих коллег, выпущенных обеими сторонами, этот снаряд попал. Причем в отличие от сотен других, тоже достигших цели, он попал не только в корабль противника. Он попал в историю, и на его примере потом долго учились как артиллеристы, так и враги ему подобных — кораблестроители. Ведь золотые попадания, когда корабль противника уничтожается одним метким выстрелом, выпадают в лотереи морских сражений одно на миллион.

На мостике «Токивы» Иосимацу был вынужден схватиться за стенку боевой рубки, чтобы не упасть от толчка. Оба снаряда «Полтавы» нашли свою цель. Выпущенный из правого орудия пробил верхний броневой пояс, прошел сквозь заднюю стенку каземата и разорвался у основания дымовой трубы. Очень удачное попадание, способное выбить корабль из строя из-за потери скорости, но — совершенно ненужное. Ведь второй снаряд, яростно проломившись сквозь шесть дюймов закаленной по методу Гарвея стали, взорвался, пробив защиту барбета носовой восьмидюймовой башни. Первыми сдетонировали хранящиеся в башне снаряды. Иосимацу во все глаза смотрел, как медленно, подобно изгоняемому из ада демону, вся в клубах черного дыма взлетает вверх многотонная крыша башни. Он еще успел мысленно помолиться Аматерасу, чтобы та не допустила взрыва погребов. Ведь без башни корабль еще мог плыть и даже вести огонь. И в течение целых двух секунд казалось, что его молитвы будут услышаны. Но увы, наверное, богиня сегодня была занята спасением других кораблей сынов Страны восходящего солнца. Взрыв в башне впрессовал пару горящих пороховых картузов вместе с элеваторами подачи прямо в пороховой погреб. Там они, выбрасывая во все стороны снопы пламени подобно исполинским паяльным лампам, воспламенили весь оставшийся не расстрелянным боезапас… Когда после двухсекундной паузы раздался второй взрыв, из основания уже снесенной башни забил к небу, подобно фонтану огненного шампанского, столб кордитного пламени. Иосимацу устало и обреченно выдохнул, он понял, что его корабль, который все еще был на плаву, сохранял и ход, и управляемость, уже погиб. Не слушая рапорты о повреждениях и не замечая открытых ртов контуженных взрывом офицеров, он прислушивался к своим ощущениям. Так и есть — быстро нарастающий дифферент на нос, даже на кренометр можно не смотреть, минимум шесть градусов за пять секунд и быстро нарастает, это приговор… Судя по тому, с какой скоростью тонет нос «Токивы», днище порохового погреба вырвало взрывом практически полностью. Да, похоже, тогда в Сасебо, примеряя на свой корабль повреждения «Якумо», он все же прогневал богов. Или, как говорят русские, — «сглазил»… Жестом остановив начавших наперебой говорить офицеров в боевой рубке, командир стал быстро и четко отдавать последние приказы:

— Руль право до упора! Машинный телеграф на самый полный!