Посиделки в межпланетной таверне "Форма сущности" (СИ)

- Сын мой! Твой отец - слюнтяй и бабник (надеюсь, что не в первом, но во втором я похож на него), поэтому мне придется пого ворить с тобой как мужчина с мужчиной. Сынок, ты знаешь, что каж дый дракон, достигший совершеннолетия, должен проделать благо родный поход, иначе паломничество, по местам боевой и трудовой славы предков, а также по прочим пунктам, куда крылья занесут. Од нако ты, я думаю, не имеешь представления, почему мы так поступа ем. Слава Богу, мы не паладины какие-нибудь, от этой заразы у дра коньей расы иммунитет. Сын, я тебе открою великую тайну, которую неисчислимые века отцы (а порой, как у нас, матери - обычно по аналогичным причинам) открывают сыновьям в их сотый день рождения. Левый (так уменьшительно-ласкательно называют меня домашние; кроме того, они именуют вашего покорного слугу Полусредним, Средним, По лом, Левой и Лёвушкой, Серым, Сереньким, Сережей и еще почему-то Аликом), ты помнишь урнообразный сосуд, который мы используем как плевательницу и миску для костей? О нем и пойдет речь. Некогда, во времена, когда мир был еще настолько юн, что драконов ни на одной планете не путали с бесполезно вымершими динозаврами, по заброшен ной лесной дороге брел одинокий безгрешный старец неопределенной биологической принадлежности. Давно не стриженные волосы на его боках цеплялись за колючие кусты, мускулистые руки в веснушках до первого локтя опирались на клюку из ствола бегебычьего дерева. Палка заменяла ему отсутствующую третью ногу и помогала сохранять равновесие, особенно в период цветения Желтой Блудожорки, к соку которой святой пилигрим был неравнодушен. Его седощавый хвост ос тавлял в пыли узкий извилистый след, напоминавший изречения из Бо говдохновенной Книги Треп, которая, как известно, никогда не су ществовала. Глаза старца смотрели спокойно и мудро, и это был по истине дар небес существу, которое последние три с половиной сотни лет - то есть с момента рождения - находилось в состоянии тяжкого алкогольного опьянения. Странник совершал свое паломничество, ве домый инстинктивным религиозным чувством и запущенным геморроем. Он находился в благочестивых поисках страны Ых, где реки текут фруктовым йогуртом, люди ходят в белых одеждах, а леди - без оных, жители проводят утро по плану, день - на колесах и расширяют души к вечеру, где крепленые напитки продают на каждом углу, весь све товой день и особенно несовершеннолетним, а ночью раздают их да ром, ибо если человек - или иной нетрезвомыслящий объект - приполз в такое время, значит, ему надо. И - никакого похмельного синдро ма, ломки, перековки, вшитых ампул, мытья посуды и выноса мусорных вёдер! Двигаясь в направлении сих чудесных земель, старец был без мятежен и тих всегда, за исключением утренних часов - по понятным причинам. Увы, именно утром ему повстречался молодой да ранний дракон Самсобой, как назло, взыскующий мудрости. Увидев пенсионера с палочкой, Самсобой сразу же определил его как: а) пилигрима,

б) анахорета, в) давно не мытого грязнулю - и, неправильно выведя

из этих посылок приверженность к философским размышлениям, принял-

ся задавать свои пресловутые вопросы. Многое интересовало не в ме-

ру любознательного юношу. Что есть жизнь и что есть смерть? Что

есть Бог? В чем смысл жизни? Что такое бытие и что такое сознание?

Быть или не быть? И как, вообще, быть-то? Как заводить себе друзей и оказывать влияние на людей, включая нелюдей? Куда идет этот мир? Что делать? Кто виноват? Как нам реорганизовать Рабкрин? Куда де лась позолоченная погремушка, которую Самсобойчик в двенадцатилет нем возрасте оставил на пеньке и позже не нашел? Правда ли, что принцесса Нутелла в свои пятнадцать еще девственница? Прервав по ток вопросов, старец завопил, воздел посох к небу и проклял Самсо боя и весь его (то есть наш) род самым страшным и нецензурным об разом. Он повелел, чтобы отныне в каждой драконьей семье оказывал ся - произвольным образом - совершенно не нужный и даже вредонос ный для нее амулет. Любой дракон, достигший совершеннолетия, по чувствует душевный зуд, требующий избавить родных от отягчающего их раритета, и отправится в далекий путь. Его ждут искушения, опасности и пустые хлопоты, но лишь самый стойкий и сильный дос тигнет цели. Однако по возвращении домой...

Мама замолчала.

- Ну а дальше? - вскричал я, заинтригованный. - Что их до ма-то ждет?

- Дальше старичок ничего не успел сказать. Огорченный и шоки рованный Самсобой испепелил его. И радостно вздохнули тридцать семь небес и тринадцать глубин, ибо они опасались, что старец, отыскав страну Ых и поймав кайф, достигнет такой духовной силы, что станет вмешиваться в судьбы небо- и адожителей и управлять ими, а он уже и без того сидел у них в печенках со своими вечными жалобами на здоровье и плохое качество обслуживания в магазинах и аптеках. Таким образом, пилигрим сгинул под всеобщие аплодисменты, но заклятие-то осталось. Вот потому ты, сынок, и чувствуешь ныне необъяснимое возбуждение и неодолимое желание вступить на тропу войны и подвигов.