Посидим по-хорошему

– Как ты, дочка? Я помогу тебе!

Катерина отчётливо увидела лицо отца на фоне синего неба. Но видение продолжалось недолго. И снова наверху послышалось рычание и звуки борьбы.

– Папа! Папа, помоги мне! – закричала Катя и зарыдала.

Когда она успокоилась и пришла в себя, то все звуки стихли. Чудовище исчезло, а над ней было ночное звёздное небо. Через какое-то время Катя услышала шум ветра, чего раньше никогда не было. До появления чудовища, она вообще не слышала вокруг себя никаких звуков и вдруг – ветер! Его гул усиливался. Стены колодца тряслись, из них местами сыпались тонкие струйки песка. Ударил гром, сверкнула молния и звёзды закрыла туча.

– Наверно гроза, – подумала Катя, – Как странно…

Наверху послышался звук трущихся друг о друга тяжёлых камней. Гроза утихла и послышалась музыка. Это были пение и игра на каком-то неведомом музыкальном инструменте одновременно. Звучал хор, а может ещё что-то, но это было прекрасно и торжественно. Эти звуки приводили Катерину в экстаз, одновременно заставляя рыдать. Ей хотелось прыгать, радоваться и даже летать, но кости её вибрировали, и тело не слушалось. Она лежала пластом на каменном дне колодца и смотрела вверх, широко раскрыв глаза. Яркий тёплый свет постепенно заполнял всё колодезное пространство и как бы раздвигал его. Стало легче дышать, в теле появилась лёгкость. Катя пошевелила конечностями и медленно подняла голову. Прекрасные звуки постепенно отступали и вскоре прекратились. Яркий и тёплый свет постепенно растворился. Катя увидела, что каменных стен больше нет, что она находится в гроте и над ней огромное настоящее небо! Рядом с гротом растёт дерево, на котором висят жёлтые спелые плоды, напоминавшие сливы. Неподалёку от дерева стоит ёмкость с дождевой водой. Вдалеке Катя увидела дорогу и фигуру человека, который приближался к ней. Когда человек подошёл ближе, она узнала в нём своего умершего отца. От удивления и радости у неё подкосились ноги. И она опустилась на землю.

– Папа! – крикнула женщина. – Папочка, родной, ты живой?!

Он ничего не ответил ей, только стоял и улыбался. Отец выглядел таким, каким Катя запомнила его, молодым, крепким, весёлым. Белая рубашка с коротким рукавом, светлые волосы, аккуратно зачёсанные назад, часы на руке и добрая улыбка. Он постоял немного, посмотрел вокруг, ещё раз улыбнулся и, помахав дочери рукой, пошёл в обратный путь. Катерина хотела приблизиться к нему, догнать, обнять, поблагодарить за всё, сказать то, чего не успела сказать при жизни, но не смогла. Её новое жилище было словно закрыто прозрачным стеклянным куполом, из которого не было выхода. Какая-то неосязаемая преграда не позволяла ей выйти на дорогу, по которой уходил отец. Ей хотелось упасть на землю и рыдать от отчаяния и бессилия, но она поняла, вернее, почувствовала, что здесь так нельзя. Тут другие правила и ей только ещё предстоит их понять и принять. Одно она знала теперь наверняка, здесь куда хочешь – не пойдёшь. И снова наступила ночь.

От яркого света Катя открыла глаза. Она не сразу поняла, где находится, и что с ней произошло. Её знобило, сильно хотелось пить. Она увидела врачей и самого зав. отделением, которые с удивлением смотрели на неё. Чуть дальше толпились медсёстры и сиделка Кирилловна. Зав. отделением посмотрел на часы и сказал вполголоса:

– С возвращением, сударыня. Мы уж и не чаяли… Живуче женское племя!

Он пощупал у больной пульс, потом строго сказал присутствующим:

– Что уставились? Не в зоопарке…! – Затем, взглянув на Кирилловну, сказал, – Дайте ей воды. Я позже зайду.

Катя чихала не переставая, пока сиделка не подала ей стакан с водой.

– Ничего, деточка, это скоро пройдёт… – успокаивала её Кирилловна, – Так всегда бывает, поверь мне, я за сорок лет всякого насмотрелась.

Катерина постепенно приходила в себя, озноб прекратился, лишь немного кружилась голова.

– Спасибо, – сказала женщина, возвращая пустой стакан сиделке.

– Ну что, побывала дома? – прищурясь спросила Кирилловна.

– Что? – опешила Катерина, – Вы это о чём?

– Об этом самом… – улыбалась Кирилловна, – Здесь многие через это прошли и ничего… Многие-то не вернулись, там остались.

– Где это… Там? – осторожно спросила Катя.

– На том свете, девочка, где же ещё… И на твою долю выпало, да знать время ещё не пришло, вот тебя и вернули.

– Но меня там никто ни о чём не спрашивал…

– Кто же о таких вещах спрашивать-то станет? Вернули – вот и радуйся.

– Мне особенно радоваться нечему, да и жить больше не хочется.

– Что ты! – замахала руками сиделка, – Господь с тобой! Такая молодая, жить да жить ещё! Детки-то есть у тебя?

– Нет у меня деток…. И мужа нет…

– Так родишь ещё! Сколько тебе годков?

– Тридцать пять.

– Родишь. Говорю тебе, родишь… Помяни моё слово!

– Я спросить хочу, – начала Катя, – Почему вас все Кирилловной зовут? Имя-то у вас какое?

– Да какие у нас имена, – махнула рукой сиделка, – Сиделка, санитарка – известное дело! Подай, прими и выйди вон. Вообще-то Марией крестили, да. Можешь звать меня Мария.

– Просто Мария? – улыбнулась Катя.

– Мария, Мария, как есть Мария! – засмеялась женщина.