Послание

- Конечно, - ответил я. - Вы их нашли?

- Откуда? Нандув успел здесь похозяйничать, прежде чем начался пожар. Почти все находки - из подземелий. Там, видимо, заперлись последние из уцелевших. Находим скелеты. Но здесь, конечно, мы нашли кое-что поважнее, - он почему-то вздохнул и потом шагнул вперед.

Какое-то странное волнение, почти страх охватило меня, и я не сразу шагнул следом. Но быстро поборол себя - я еще не знал, что мне предстоит увидеть. Я еще думал, что это - всего лишь уникальная археологическая находка. Я еще не подозревал, что в этом зале находится послание, нацеленное в меня. И я далеко не сразу сумел понять это. Только позже, когда все было уже позади.

Я шагнул через высокий порог - как там у Ярканна? "Силы нечистые перед высоким порогом отступят..." Я шагнул через порог и оказался в легендарном зале правителя Кьерра. Все сомнения исчезли - этот зал не мог быть ничем иным. Даже если бы я лишь понаслышке знал об этой легенде, то все равно узнал бы его - так непохоже было открывшееся передо мной на все виденное прежде. Карпинский в своем фильме не решился на попытку воспроизвести этот зал, и правильно сделал. Не только потому, что иначе лишился бы всякой убедительности хотя бы тот знаменитый эпизод, где раб, осмелившийся войти в зал вопреки запрету правителя, сходит с ума от увиденного. Но и потому также, что этот зал действительно невоспроизводим. Я много раз с тех пор рассматривал слайды покрывающих его стены узоров. Я знаю, что современным мастерам вполне по силам скопировать совершенно точно все рожденное столетия назад безумной фантазией правителя Кьерра. Но - можете считать меня мистиком - я убежден, что никакое самое точное воспроизведение внешнего вида этого зала не способно породить чувства, возникающие у человека именно здесь, что в этом самом месте, в этих древних камнях присутствует еще и незримый дух правителя Кьерра. Ибо безумие, которому он отдался, было слишком велико для одной лишь его смертной человеческой оболочки.

Я знаю это.

Я это испытал.

Как описать мне увиденное в этом зале? И нужно ли описывать - ведь каждый может пойти в библиотеку и увидеть все в видеофильмах, посвященных Анангаро. Может даже попытаться читать многочисленные уже труды искусствоведов, старающихся объяснить феномен Кьерра - среди этих трудов есть немало достойных работ. Или же - что в гораздо большей степени приблизит человека к пониманию увиденного - прочитать великолепную поэму Таргонда, навеянную чувствами, которые в этом зале рождаются. Я могу, конечно, взять себя в руки и попробовать словесно обрисовать порождения фантазии Кьерра - это безумное сплетение линий и форм, рождающее всякий раз при новом угле зрения новые и новые ассоциации: то голову разъяренного льва, то тело прекрасной женщины, то скрюченные пальцы, сдавившие чье-то горло... Но я не стану делать этого. И тогда, и сейчас способен я воспринимать увиденное в этом зале лишь целостно, и любая попытка анализа, вычленения из этого целого отдельных частей, разрушает в моем представлении некий единый образ.

Я не знаю, сколько времени мы там находились. Мне самому трудно в это поверить, но я начисто забыл и о жаре, и о палящем солнце над головой, и о том, что я в зале не один. Я ходил и ходил вдоль его стен, раз за разом обходя зал по периметру, но я не помню, чтобы хоть раз осознал повторение открывающихся передо мной картин - нет, всякий раз они были разные, они менялись в моем сознании. Так, будто с каждым обходом зала с них спадала какая-то пелена, так, будто кто-то за моей спиной постоянно менял декорации. Это было невероятно, это было какое-то наваждение, сумасшествие... И я не знаю, к чему привело бы меня все это, если бы Вернел, наконец, не встал на моем пути.

Я не сразу осознал, что он загораживает мне проход, не сразу сумел расслышать его голос. И только потом, когда наваждение схлынуло, вдруг понял, что я вообще ничего не слышал, что все мое сознание заполнили могучие и торжественные звуки - нет, не органа, а чего-то еще более величественного. И вдруг наступила тишина, и в этой тишине я услышал обеспокоенный голос Вернела:

- Что с тобой, тебе плохо?

- Нет, нет... - я покачал головой, огляделся по сторонам. И почувствовал страшную, чудовищную усталость - и жар, который навалился со всех сторон. Но снова повторил: - Нет, ничего.

- Пойдем скорее отсюда, - голос Вернела был полон беспокойства. - Так и тепловой удар получить недолго.