Послание из прошлого. Зарница

— Не поверите, но я и сама тогда так думала. И хотя слухи о каком-то маньяке долетали до меня очень запоздало, я вообще тогда этим не интересовалась, все же иногда, глядя на отца, мне становилось страшно. Он был таким… отшельником, что ли. Я как-то в шутку спросила у него — а правда ли, что он тот самый Моцарт? У меня было отличное настроение, весенний день, а о маньяках я тогда знала только то, что они страшные и жуткие на вид. Помню, он жарил хлеб в духовке, чтобы сделать из него соленые сухарики — потом он забирал их в гараж. Я слышала, пацаны любили очень эти сухарики. В общем, когда он услышал вопрос — противень, который он выдвинул из плиты, чтобы посыпать хлеб солью, выпал у него из рук и сухари опрокинулись на пол, солонка тоже выпала и… он глянул на меня с таким выражением лица, что у меня подкосились ноги от страха. Я кинулась поднимать эти сухарики, что-то причитала, просила извинить, но он ни слова не проронил. Молча собрал сухари в пакет и ушел.

Лена вздохнула и покачала головой.

— Просыпал соль — жди неприятностей, — автоматически выдал Шаров.

— Я помню эти сухари, — тихо прошептал Виктор. — Я тоже их любил.

— У-у нас м-мало времени, — Шершень поставил свой стаканчик на стол. — Н-нужно выезжать п-пря-амо сейчас, е-если хо-отим успеть.

— А что с профессором будем делать? Я бы не стал брать его с собой, — сказал Виктор.

— Я о-останусь с-с ним, — ответил Шершень. — М-ма-айор сядет з-аа руль, его к-корочки по-омогут избежать га-аишников. — Произнес он это с некоторой долей иронии или даже издевки, впрочем, Шаров даже бровью не повел. Вместо этого он снова закурил и коротко кивнул в сторону Шершня.

— Останешься-то может и останешься… только вот мы еще не до конца поняли, как ты вообще сюда попал. Про нас всех более-менее понятно, а вот ты… — майор поднял тяжелый взгляд на Шершня. Такой мертвый, ничего не выражающий взгляд, подумал Виктор, вырабатывается с годами службы в органах, когда цинизм становится основной религией и нормой поведения. Он не питал иллюзий насчет полицейского — Шаров здесь только потому, что у него в кармане лежат драгоценные камушки на много миллионов рублей и он, вероятно, планирует поживиться еще. Ни в какую сказочную историю о чьем-то спасении он не верит и плевать хотел.

Услышав ответ Шарова, Виктор вздрогнул. Его тоже интересовал этот вопрос — и очень сильно. Ведь с того момента, как они убежали из больницы, и Черная Волга с Шершнем скрылась из виду — они больше ни разу не виделись. Шершень не выходил на связь, не писал и не звонил, от него не было ни единой весточки — он как сквозь землю провалился.

Разумеется, Виктор пытался его искать, но все тщетно. Никаких следов.

Самое странное… Из памяти вдруг всплыл случай, произошедший с ним примерно через два года после тех событий.

Витя был дежурным по школе, в его обязанности входило подавать звонок, смотреть за тем, чтобы классные журналы были разобраны дежурными по классам и тому подобное. Короче, ничего сложного, а самое главное, — он законно мог опоздать на урок.

В тот день в канцелярии, рядом с которой на стене находилась кнопка звонка, никого не оказалось, директор уехала в РОНО, а секретарь убежала в столовую, поручив ему «ничего не трогать» и дождаться ее. Он уже возвестил начало первого урока, позвонив три раза — два длинных и один короткий.

Тогда-то он и вспомнил про Шершня. А именно то, чем думал долгими ночами, перемалывая в памяти эпизоды прошлого и размышляя, где и как можно найти друга. В одну из ночей ему и пришла в голову мысль, что, возмжно, новый адрес Влада можно найти в классном журнале. Ну или не адрес, а хотя бы какие-то наметки. Но, чтобы войти в канцелярию, а залезть в один из шкафов во время уроков — и речи не шло. С утра до вечера в приемной директора толпились учителя, ученики, родители и другие люди по самым разным делам. Да и в вечернее время, когда школа пустела, там обычно сидел сторож.

И вот, удача буквально пришла к нему в руки. Он оглянулся, проверил, что фойе и коридор пустынны и открыл дверцы шкафа.

Немного порыскав по множеству стандартных папок, он в конце концов наткнулся на стопку старых классных журналов. Он очень удивился, что они тут хранятся, с другой стороны, подумал он, а где им еще быть? В подвале грязно и сыро, а здесь им самое место. К тому же иногда, он видел, секретарь директора, составляя справки, что-то выписывала из похожих журналов.

Осторожно выглянув за дверь, он снова убедился, что секретарши не видно, он снова распахнул дверцы шкафа и отыскал журнал 10 «Б» класса. Он подумал, возможно, в сведениях о родителях в конце он найдет хоть что-то, что прольет свет на пропажу друга.

Он быстро просмотрел предметы, четвертные и годовые отметки — везде после фамилии Норкин Андрей значилась Рязанова Виктория. А Прокопьева не было.

Трясущимися руками он взял журнал за девятый класс — и снова та же самая история. Прокопьева и след простыл.

Может быть, он учился в «А» классе? Но и там ничего найти не удалось.