Посланник

Пока капитан оформлял бумаги, к нам подошел приехавший из гостиницы русский консул, который уже третьи сутки ждал нас в Александрии. Я рассказал ему о нашей проблеме и предложил решить ее десятком золотых из своего кармана, консул обещал узнать о карантинном враче, насколько это будет уместно, и помочь мне уладить вопрос. Вернулся он с сухощавым англичанином, который представился как доктор медицины Роберт Барнс. Консул незаметно за его спиной кивнул мне. Доктор Барнс высказал желание лично осмотреть больного, и мы отправились на «Орел». Наши с доктором Петровым размышления убедили его, но все же мистер Барнс что-то там пробормотал про холеру, тогда десять желтых монеток по двадцать франков незаметно перекочевали в карман его сюртука, и доктор сказал, что это так, всего лишь его предположение. Он согласился со срочной госпитализацией больного в госпиталь Красного Креста и с тем, что двое контактировавших больных подлежат карантину на берегу. Пароход он задерживать не будет, так как инфекция не карантинная, все медицинские мероприятия были проведены, и он убедился в хороших санитарных условиях на борту «Орла».

Я вернулся с доктором Барнсом в администрацию порта, объяснив на прощание находящимся в изоляторе, что они будут в карантине, и, если все будет хорошо, то через месяц их отправят домой на русском корабле бесплатно, а, чтобы добраться домой из Петербурга или Одессы – каждому по золотой монете и еще одну их товарищу, как выздоровеет (консул обещал бесплатные места в третьем классе на пароходах Доброфлота, такие случаи бывают нередко, и капитаны не возражают). Капитан сказал, что никаких ограничений мистер Барнс не наложил, судно может принимать пассажиров, и с него можно сходить на берег.

Консулу я передал сообщение для Обручева о ходе экспедиции, а он мне – стопку писем, русские газеты недельной давности и английскую свежую прессу. Среди писем я обнаружил большой конверт, адресованный мне, подписанный управляющим моими заводами. Когда вернулись на «Орел», больных уже увезла санитарная карета, вызванная Барнсом. Шлюпку фельдшер уже продезинфицировал карболкой, и капитан сказал, что придется взять другую для транспортировки пассажиров – мы останемся на якорной стоянке внутреннего рейда, но будет спущен трап в виде лестницы с поручнями, и пассажиры без труда смогут подняться на борт, в крайнем случае матросы их внесут на руках.

У борта уже строились увольняемые на берег, я попросил доктора еще раз объяснить, что больше городов с европейскими больницами у нас на пути не будет, поэтому, кто хочет навсегда остаться в здешнем песке, может есть местную еду немытыми руками, а кто хочет вернуться домой – пусть этого не делает.

Вручив командирам письма для раздачи по подразделениям, отправился в каюту посмотреть, что мне прислали. Управляющий писал, что в новых цехах ставят оборудование, закупают для них сырье и готовят жилье для желающих переехать. Строительство в основном окупается за счет прибылей с продажи СЦ и ТНТ – старые цеха работают на полную мощность, но больше выдать уже не могут. Частично проблема решена установкой новых реакторов в помещении сукновальной фабрики, которая стала убыточной, реакторы должны заработать со следующей недели, это увеличит выпуск в полтора раза, в перспективе – в два. Купцы Черновы поставили листовой прокат коррозионностойкой стали, она ржавеет, но не так быстро, новые реакторы делают из нее. Поданы привилегии на новые лекарства, в том числе за границей, отказа нигде не было, даже в Германии.

Прочитал письмо от Лизы, которое нераспечатанным было вложено в большой конверт с письмом управляющего. Она пишет, что учится в Цюрихе, но периодически ездит на эксперименты, проводимые Мечниковым с культурами различных бактерий. Установлено, что новый антибактериальный препарат активен в отношении шигелл – возбудителей дизентерии и даже холерного вибриона, но это, естественно, в пробирке.