Посланник

– Александр, а сколько тебе лет? Я никак не могу определить, наверно, около тридцати пяти?

– Нет, рас Мэконнын, я всего на два года старше Мариам.

А вот и соврал, я ее на 87 лет старше, если считать, что Андрей Андреевич родился в 1957 году. Похоже, рас считает, что я староват для Маши, поэтому про 87 лет промолчим – тогда, точно: «Неравный брак» – картина художника Пукирева.

– Да, наверно, тебе много всего пришлось перенести, и недаром твой царь наградил тебя и доверил быть послом. Говорят, что страдания дают мудрость человеку, но при условии, что человек этот борется с невзгодами. Теперь я лучше понимаю, почему моя дочь выбрала тебя, Александр. А еще все, кто тебя знает, говорят, что ты добрый. Мне рассказывали, что, когда нужно было тащить по камням твою коляску, старый слуга стоял в стороне, а ты вместе с ашкерами работал.

– Рас, у нас нет слуг в вашем понимании, мой денщик служит мне по присяге, то есть по клятве, данной им царю. Я могу нанять людей за деньги, но они никогда не будут моей собственностью и могут не выполнять мои приказы, если они им кажутся преступными, более того, в таком случае они обязаны донести на меня властям и меня могут отправить на каторгу, если будет за что. Кроме того, человек, о котором тебе говорили – старый заслуженный воин, и я уважаю его за это и за его возраст.

– Александр, а твои ашкеры-казаки служат тебе по клятве или за деньги?

– По клятве царю, рас Мэконнын, они подчиняются мне, потому что я старше по званию и я – царский посол. Царь дает им землю, освобождает от налогов, а за это они обязаны быть на военной службе, если царь позовет их. Казаки – искусные воины, но они свободные люди и ведут свое хозяйство, когда не на службе. Обычно они живут на границе империи, но сейчас так получилось, что империя расширила свои границы и казачьи области оказались внутри.

– Это интересно, рас Александр, мои ашкеры тоже получают от меня землю, но на ней работают рабы, которых ашкер захватывает в походе, поэтому наши ашкеры любят воевать и храбры в бою. А звания дает царь или рас тоже может дать?

– У нас звание и чин дает только государь, по чину и заслугам можно стать дворянином, получить титул, но никакой князь не может дать или отобрать это, только сам царь.

– У нас по-другому, я могу дать чин до дэджазмача, но только своего войска, негус тоже может дать чин дэджазмача, но мой дэджазмач всегда будет ниже того же звания, полученного у негуса. Негус может сделать расом даже простого ашкера, а может и отобрать этот титул, сделав вчерашнего раса рабом.

Мы еще поговорили о всяких пустяках, вроде того, какой бывает снег, да очень ли холодно в России? Мэконнын даже знал про Наполеона, правда, по его версии выходило, что французский император замерз со своим войском в России, превратившись в ледяные статуи.

Спросил раса о русских, которые до меня добирались до Харара. Он помнил только какого-то казака и отставного офицера, оба были без документов и не могли подтвердить государственный статус своей миссии. Кроме того, у них не было денег, и они просили им дать взаймы, но рас отправил их обратно в Джибути, от греха подальше. Отставной офицер, правда, оказался ловчее, он занял денег у греческих купцов и добрался до только начинавшей строиться Аддис-Абебы, где опять-таки, каким-то непостижимым образом, не имея никаких бумаг, подарков и свиты[79], убедил Менелика, что он русский посланник.

Проговорив до полуночи, я вышел из шатра раса. Веселье все еще продолжалось, но все же я собирался пойти и попробовать выспаться. Как вдруг увидел Шлоссера, поджидающего меня у шатра, закутавшись в плед. Полковник пришел поблагодарить еще раз и сказал, что впервые видит такого офицера (мне не удалось переубедить его, что я не военнослужащий), которого так любят его солдаты и который настолько близок им в походной жизни. Еще его поразили наши казаки, их физическая закалка и подготовка, мол, немецкая армия хороша дисциплиной, а русская – ее отсутствием. Я ответил, что в абиссинской армии дисциплины еще меньше, но Шлоссер сказал, что он имел в виду настоящие, регулярные армии. Полковник заверил меня в своих лучших чувствах, и я тут же задал ему вопрос:

– Герр оберст, а взялась бы Германия поставлять оружие армии Менелика, за золото, разумеется, если бы англичане перекрыли проливы, не допуская таких поставок?

– Герр посол, я считаю здесь своим долгом противостоять Британии и ее союзникам. Если в Африке что-то делает Британия, то я, оберст Шлоссер, должен обеспечить этому противодействие. Прямо ответить на вопрос с поставками оружия сейчас я все же не могу, но свой Генштаб проинформирую и, когда получу ответ, то поставлю вас в известность.

Утром, умывшись, увидел у шатра двух гвардейцев раса и гражданского. Взяв еще с вечера приготовленные разгрузки с гранатами, пошли тренироваться. Я настоял, чтобы они сняли шамы и бросали гранаты в рубахах, а то еще запутаются в складках. Ашкеры попались толковые, переводчик все объяснял, и скоро за лагерем прозвучали взрывы. Прискакали конные, но переводчик их успокоил.