Посланник

— Слушаюсь, господин, — Мураками снова упал на колени, бросая косые взгляды на Суманеева.

— Ему можно, я разрешил.

— Слушаюсь, господин.

— Я опять чего-то не понял, — съязвил Суманеев, когда они вышли из кабинета.

— Ты непосвященный в легенду, Петр Степанович, и узнавший ее, по закону высших самураев подлежишь немедленному уничтожению. Мураками уже смотрел на тебя исподлобья снизу, ждал, когда я выйду, чтобы убить тебя. Поверь мне, он бы это сделал даже с руками в шинах. Но я разрешил владеть тебе этой тайной и тебя не тронет никто, если ты никому более о ней не расскажешь. Это очень серьезно, Петр Степанович, очень серьезно. Для такого самурая, как Мураками, нет информационных преград стенами тюрьмы, он передаст сообщение на волю и за тобой присмотрят. Если ты обмолвишься о легенде, тебя убьют, сроков давности у легенды нет.

— Послал бы я вас к черту, Николай Петрович, но не могу — слишком часто, вернее всегда вы оказываетесь правы. Что делать — приму к сведению эту легенду, — он грустно улыбнулся. — Откуда вы узнали о ней, если про нее знают только высшие мастера боевых искусств?

— Хм, вы же сами ответили на свой вопрос.

— Не понял… Ах да, вы первый из высших.

Посланник ничего не ответил, предложил вернуться к праздничному столу.

LXI глава

Гончар всегда говорил, что не признает публичные сауны, то есть те, которые может посетить любой человек. "Заразу там всякую цеплять — это мне ни к чему". Но на самом деле боялся другого — возможного киллера и особенно в последнее время.

Но сейчас успокоился, ситуация с Соленым разрешилась в его пользу и даже Строитель, обвинявший его на следствии, не смог ничего доказать, тихо скончавшись от сердечного приступа в камере СИЗО.

Гончар уже третий день праздновал победу по-своему, резвясь с девками в собственной сауне с бассейном на территории личного коттеджного дворика. Белый загуливал вместе с ним не потому, что хотел этого сам, а налить, принести, подать, позвать, позвонить, вызвать, отдать распоряжение от имени хозяина.

— Совсем забыл тебе сказать, Гончар, на прошлой неделе на Малое море ездил, — Белый выпил рюмку водки и отправил девчонок поплавать. — Там все нормально, аккуратно платят. Но слышал я, что Суровцев землю продал. Ту, что на заливе скальными глыбами отгорожена. Еще подумал, что какой-то не местный придурок взял, там отбойными молотками года три долбить надо, чтобы дорогу сделать или только на катерах заходить. Съездил из интереса, посмотрел, а валунов скальных и нет совсем, кто-то их убрал, говорят за день. Дорогу уже подвели к заливу — теперь это лучший залив на всем Малом море. Я к Суровцеву подрулил, а он шепчет, что баба иркутская залив купила и валуны, якобы, лазером срезала. Базу отдыха строить будет для богатых "буртин" и "Мальвин" из Европы. Еще шепнул, что мужик у этой бабы крутой, не советовал связываться.

Гончар хмыкнул, погладил животик.

— Пусть он советы в зад собственный засунет, без него разберемся. Что за баба, кто мужик?

Белый пожал плечами.

— Хрен ее знает, Михайлова какая-то, а мужик вообще нигде не светился. Ездит всегда с шофером и с парнем молодым, хахаль, наверное, а может и мужик ее — так, ничего особенного. Беременная она, с пузом уже, но все равно с хахалем ездит. Я поинтересовался — фирма у нее ООО "Байкальский отдых", она и дорогу построила, разметку под фундамент сейчас делают. Хорошо бы в долю войти, половина ее — половина наша.

— Ты всегда, Белый, с головой не дружил, — усмехнулся Гончар, — пусть она у какой-нибудь нашей фирмы заём возьмет, миллионов пятьсот, например, а в залог землю оформит. Все равно деньги в срок не вернет — вот и будет все наше.

— Миллионов пятьсот, — Белый почесал затылок, — так ни в одной фирме у нас таких свободных денег нет.

— Ты дурак что ли, Белый, кто ей деньги давать собирается? Бумаги подпишет и все — пусть строится, потом заберем все за долги.

— Вот здорово, — обрадовался Белый, — срубим денежки по легкому. Ну и голова ты, Гончар!

— Ты сначала сруби, — осадил его хозяин, — потом считать будем, и то не ты. Вообще так: займешься это бабой, подготовь договор займа на подпись, хахаля этого спрячь сначала в подвале, потом уже договор подсовывай. Пусть выбирает — или хахаля завалим и мужу расскажем о ее блядстве, а если это ее муж: тем более выбор есть. Саму ее не трогать физически — беременная все-таки. Понял?

Белый закивал головой довольно, предчувствуя, что и ему немного перепадет от этого.

— Понял, Гончар, все сделаем, как надо. Завтра же с утра и займусь. — Он повернулся в сторону бассейна и крикнул: — Эй, девки, хватит задницы мочить, пора ими и поработать

Вечером следующего дня бригадир докладывал Белому о проделанной работе:

— Целый день мотались за ее машиной то сюда, то туда: все по магазинам. Потом она за город выехала и свернула в сторону воинской части. Там КПП, близко подъезжать не стали. Везде с этим хреном молодым ходила, как привязанная. По отдельности не получится: вместе их брать надо, лучше перед выездом от воинской части на трассу, там тихо, дорога далеко не просматривается, удобное место.