После банкета

«Он согласится», – полагаясь на личное политическое чутье, решила Кадзу. И сразу вспыхнуло радостное возбуждение. Скоро прочная интеллектуальная стена, разделяющая их с мужем, рухнет. Обязательно наступит день, который покажет, что жизнь не напрасна.

«Он обязательно согласится!»

Она немедленно уверовала в это. Из другого конца коридора вместе со смехом гостей звучал непривычный смех Ногути. Кадзу раздвинула стену и посмотрела. В свете, падавшем в коридор из гостиной, его смех звучал мрачновато и походил на приступы кашля.

Примерно через час гости собрались уходить. Кадзу предусмотрительно вызвала такси. Ногути попрощался с гостями в передней, Кадзу проводила их за ворота. К вечеру поднялся холодный ветер, на небе между беспорядочно блуждавшими облаками, словно воткнутая в стену кнопка, пристроилась луна.

Лицо генерального секретаря Кимуры в слабом свете фонаря на воротах выглядело маленьким и напоминало крысиную мордочку. Все лицо будто застыло, и только кожа вокруг рта оставалась мягкой и весьма подвижной. Когда он говорил низким голосом, создавалось впечатление, что она вместе с усами плавает вокруг рта.

Кадзу схватила его за рукав пиджака, потеснила к забору и прошептала:

– Я просто управляю рестораном, но ведь вы поверите моим словам?

– Конечно, мадам.

– Муж согласился принять участие в выборах губернатора Токио?

– Вы в курсе! Вот так так. Сразу получить ответ мы не смогли, договорились, что он даст его на днях.

Кадзу жестом юной девушки прижала скрещенные руки к груди. Словно перевязывая слабо затянутый узел фуросики[29]

, она этим подчеркивала реальность плана, который созрел у нее в голове.

– Пожалуйста, как-нибудь уговорите мужа. Если дело в деньгах, поручите это мне. Я ничем не стану мешать Партии новаторов.

По тому, как собеседник, собираясь что-то сказать, сжал губы, Кадзу поняла, что нашла верный и действенный способ ведения убеждения.

– Но сделать это надо в тайне от мужа. Сохраните все в строжайшей тайне. При условии, что вы меня привлечете.

Это она пробормотала скороговоркой, а затем громко и четко, чтобы было слышно в прихожей, усаживая гостей в такси с подобающими при расставании словами, произнесла:

– Ох, неужели в Партии новаторов некому носить ваш портфель? Ставите себе на колени такую тяжесть! Как можно!

Слова достигли ушей Ногути. Кадзу потом получила выговор, что это уж слишком.

Глава одиннадцатая

Новая жизнь как она есть

В доме Ногути появился новый обычай. Каждый понедельник приходил человек по имени Ямадзаки Соити и почти два часа читал лекцию, главным образом по политическим проблемам Токио. Ногути, словно хороший ученик средней школы, раскрыв блокнот, прилежно слушал и делал записи купленным лет двадцать назад вечным пером «монблан». Целыми неделями он вдохновенно учился, повторял все, что узнал, и не отвлекался ни на что другое.

Ямадзаки Соити нравился председателю комитета Кусакари – он-то и послал его к Ногути. Ямадзаки, знаток выборных кампаний, что внешне никак не проявлялось, прежде был утратившим иллюзии коммунистом, а сейчас плюнул на разные теории и окончательно сделался практиком с дерзким, проницательно умным, нездорово-красным лицом.

С тех пор как он стал приходить к ним в дом, Кадзу по понедельникам не оставалась в ресторане, и таким образом ее пребывание у Ногути на день удлинилось. Увидев Ямадзаки, она сразу угадала в нем тип мужчины, который, не пылая страстью, может поклясться женщине в вечной дружбе. Такого неутомимого добродушного человека, в чем-то похожего на Нагаяму Гэнки, в Партии новаторов Кадзу встретила впервые.

Присущая Ямадзаки человечность проистекала из его политического отчаяния, и казалось странным, что очень похожая черта характера изредка встречалась и у политиков-консерваторов, только у тех она коренилась в нерушимом оптимизме. Кадзу интуитивно распознала эту черту, так необходимую практику. И мгновенно сблизилась с Ямадзаки.

О решении мужа стать кандидатом на пост губернатора Токио она услышала от Нагаямы Гэнки, позвонившего в «Сэцугоан». Тот вдруг со смехом произнес в трубку:

– Безумное решение он принял. Да, твой муж принял глупое решение, правда же?

Кадзу сразу поняла, о чем речь, и ее больно ранило, что новость, которую еще не сообщил муж, уже дошла до ушей старого знакомого, наглого «политического врага». Она разыграла неосведомленность, но специально сделала это неловко. За этим притворством – изобразить, будто она пребывает в неведении, – сквозили радость и гордость. А обиду на мужа, столь деликатного в отношениях с чужими людьми, Кадзу умело перенесла в политику.

– Какое решение? Если вы о шалостях мужа, оставьте это. Я твердо намерена закрывать глаза на такое.

Гэнки пропустил ее замечание мимо ушей; он говорил исключительно по делу. Это было странно, непривычно.

– В любом случае решение неверное. Это погубит его политически. Что ты собираешься делать? Как жена, ты просто обязана упросить мужа передумать. Договорились? Я тебе как давний друг советую.

На этом телефонный разговор прервался.