После бури

Вслед за другими они ехали между флагштоками с развевающимися наверху огромными зелеными флагами. Снег на чудесной новой крыше ледового дворца искрился на солнце. Все парковочные места поближе к входу были заняты дорогими кроссоверами хоккейных папаш, похожими друг на друга как две капли воды. На заднем стекле каждой – наклейка с логотипом «Бьорнстад-Хоккея». Микроавтобус Йонни проехал между ними, кашляя мотором, как заядлый курильщик, что сорок лет просидел на стойке ресепшена какой-нибудь администрации, выкуривая по сорок сигарет каждый день. Старый кузов трясся и грохотал, внутри надрывался Спрингстин, а где-то чуть в стороне компания подростков скандировала: «МЫ МЕДВЕДИ! МЫ МЕДВЕДИ! МЫ МЕДВЕДИ! МЫ МЕДВЕДИ ИЗ БЬОРНСТАДА!» Небольшая группка детей в красном отозвалась: «ХЕД! ХЕД! ХЕД!» Вся парковка заулюлюкала, после чего первая группа подростков заорала: «ХЕД – СУКИ! ХЕД – СУКИ! ХЕД – СУКИ!»

– Охрененный «Бьорнстад-Хоккей» с его охрененными «этическими нормами»… – еле слышно пробормотал Йонни, и даже Ханна не нашла в себе сил попросить его заткнуться.

Тобиас и Тед выскочили из машины, Тобиас молча взял сумку брата, чтобы тот не застрял в толчее, если вдруг начнется драка. Увидев тренера Теда и остальную команду у входа в ледовый дворец, они двинулись под звенящие в ушах призывы Ханны:

– Сосредоточьтесь на игре! Не лезьте в разборки! Слышите?

Тесс стояла рядом с ней, поглядывая в ту же сторону. Ханна посмотрела на дочь, потом на вход и вздохнула:

– Бубу там?

Тесс счастливо кивнула:

– Можно, я…

– Да-да, беги. Но держись рядом с ним! Хоть будет за кем спрятаться, если начнется драка. Такой здоровяк, ему любой мордобой не страшен.

И Тесс убежала, так беспечно, как будто пришла в парк аттракционов, на который, собственно, и была похожа парковка перед ледовым дворцом. Дочь так весело смеялась, что Ханна почти расслабилась: если не обращать внимания на редкие злобные кричалки, народ был довольно-таки благодушен. Воздух, пронизанный радостным ожиданием, дети с тяжелыми спортивными баулами, открытые багажники с пакетами булочек и термосами с кофе. Последнюю неделю оба города переполняла взаимная ненависть, но теперь казалось, будто все весело потирают руки на морозе и предвкушают, как отогреются теплом спорта. Объятия старых друзей, не видевших друг друга с самой весны, долгое лето, когда все разъехались по дачам и кемпингам, осталось позади, зато сейчас начинается настоящая жизнь. Теперь все будни снова окажутся подчинены логистике: отвезти на хоккей, забрать с хоккея, и каждый вечер сотням семей снова будет о чем поговорить всем вместе, потому что если бы все эти дети не играли в хоккей, то родители никогда бы не занимали столько места в их жизни. Сколько лет таких вот хлопот отпущено Ханне в лучшем случае? Скоро все кончится. Скоро они вырастут. Матери беззащитны перед ходом жизни, потому что отдали своим детям все до последней частички, до последнего клочка кожи, к концу их подросткового возраста ее уже нет вовсе, так что каждая следующая потеря врезается в голое мясо.

– Пойду хот-дог куплю, ты тут будешь? – как ни в чем не бывало спросил Йонни, и, боже, как бы ей хотелось, чтобы его прямо там, на месте, ударило молнией, не насмерть, но почти.

– Хот-дог? Сейчас? – фыркнула Ханна, хотя нашла чему удивляться: ее муж был настоящим утилизатором пищевых отходов. Ханна полжизни «прятала» от него дешевый шоколад на верхних полках, где Йонни мог легко найти его после того, как выпьет пива, – чтобы не шуровал по пьяни и не искал более дорогой, который она прятала поглубже.

Чуть вдалеке она увидела семьи двух игроков из команды Теда и пошла к ним. Йонни пошел за хот-догом. Миг – и семья разделилась в толчее.

84

Адвокаты

Семья Андерсон собралась в ледовом дворце после полудня, никто из них не мог объяснить зачем. Мая и Ана зашли домой поесть хлеба, Столичный приходил за своими вещами, готовясь навсегда переехать на дачу, которая еще недавно была автодомом. Этой ночью он остался там один, Беньи перебрался к сестре по причинам, пока не очень Столичному понятным, но ему было так хорошо среди деревьев у воды, что он решил остаться.

– Пойдешь на матч сегодня? – невинно спросила Мая, когда они столкнулись в кухне.

– Какой матч? – спросил Столичный.

– Тринадцатилетки – «Бьорнстад» против «Хеда».

– Тринадцатилетки? – удивился он. – Это что… какая-то важная игра?

– Когда «Бьорнстад» играет против «Хеда», любая игра – важная, – ответила Мая.

– И вы… пойдете? – спросил он.

– Мы идем прямо сейчас! – заявила Ана.

Они уговорили Лео пойти с ними, и Лео пошел, но с таким видом, будто делает это нехотя и просто позволил себя уломать. По дороге они с Маей и Аной выкурили одну сигарету на троих, и Лео еще никогда не чувствовал себя таким взрослым. Уже когда они добрались до ледового дворца, Мая написала эсэмэску маме:

«Мы хотим матч посмотреть. Приходи?»

Мира, сидевшая в офисе с коллегой среди гор бумаг, удивилась:

«Тринадцатилетки? Не думала, что тебе такое интересно».

И получила ответ:

«Какая разница, кто играет, мама, просто приходи».