После бури

На другой день, когда Рут возвращалась из школы, пришла эсэмэска, написанная в такой панике, что кровь застыла у нее в жилах: «Родители нашли мой тайник!!! Они позвонили твоим!!!!!!» Последний отрезок до дома Рут бежала, но было поздно. Мать всю комнату вверх дном перевернула и нашла все. Стринги, сигареты, противозачаточные таблетки – что страшнее в глазах матери, Рут не знала. Но у Беатрис было еще хуже, потому что отец нашел ее телефон и все сообщения от мальчиков. Не прошло и недели, как Беатрис уехала из Хеда, ее отправили к родственнице в еще более крошечный город почти за тысячу километров оттуда. Их родители действительно долбанутые сектанты, подумала Рут, девочки в школе правы.

* * *

Идея, как всегда, принадлежала Родри. «Поехали на мопеде в Бьорнстад! Найдем там пару телок! Ты знал, что все бьорнстадские сучки хотят парней из Хеда? Это потому, что у бьорнстадских парней такие маленькие члены. Это генетическое!»

Зазубами ехать не хотел, но и отказывать тоже. Не хотел огорчать друга, когда у него такое хорошее настроение. Поэтому они надели свои красные куртки, чтобы девчонки сразу увидели, что они из Хеда, и поехали. Никаких девчонок они, конечно, не нашли, было слишком холодно, поэтому они просто остановились на обочине в лесу около озера. Родри пил пиво и рассказывал, про что читал. В то время он интересовался религией. Он все говорил, говорил, и позже Зазубами подумает, что самое страшное в Родри – его интеллект. Что, несмотря на свой ум, он окажется в состоянии совершить то страшное, что ему скоро предстоит совершить.

Было поздно, вместе с темнотой пришел резкий холод, и они уже собирались повернуть назад, когда Зазубами взглянул на озеро и увидел на льду ребенка. Тот даже не стоял, а лежал, распластавшись в панике, чтобы распределить давление на лед. У берега собрались дети постарше и выкрикивали издевательские угрозы. Зазубами побежал к мальчику, Родри сперва не понял зачем, но потом сообразил и увидел свой шанс стать героем.

– ВЫ ЧТО ТВОРИТЕ, УРОДЫ? – заорал он, и когда дети на берегу убежали, он хотел пуститься следом и прибить их, но Зазубами остановил его и указал на мальчика на льду.

Это Родри придумал снять куртки и свитера и связать их в веревку. Зазубами был полегче, поэтому он подполз к мальчику как можно ближе, кинул конец, и они вытащили Маттео в безопасное место. От холода и страха у него зуб на зуб не попадал, но им удалось все же узнать его имя и где он живет. Зазубами поехал на его велосипеде, а Родри, усадив мальчика сзади, медленно покатил следом на своем мопеде.

Дома была только сестра Маттео. Она выбежала на улицу и так крепко обняла брата, что чуть не задушила его. А потом от всего сердца поблагодарила мальчиков в красных куртках.

– Рут! – представилась она, протянув руку.

– Родри, – улыбнувшись, ответил Родри.

Через три года Рут умрет в другой стране, за много тысяч километров оттуда. Он там никогда не бывал. Но это он окажется виноват в ее смерти.

98

Камни

В каждом городе есть странные названия, о происхождении которых уже никто не помнит. Бьорнстадские Низина и Холм, районы, прозванные так, вероятно, в силу их топографии, в какой-то момент стали так официально именоваться на табличках и указателях. Никто уже и не помнил, как так вышло. И кто их так прозвал.

В субботу рано утром в дверь дома, где жила семья Андерсон, постучали. Громко, но не агрессивно. Сжатая в кулак рука, коснувшаяся деревянной поверхности, принадлежала человеку поверженному, человеку, который почти победил, но еще имел гордость стоять на пороге с высоко поднятой головой.

Петер открыл дверь, и на главного редактора дохнуло ароматом свежих круассанов. В руках она держала картонную коробку и удивилась запаху не меньше, чем Петер ее появлению.

– Здравствуйте… я… – начал Петер.

Они не были знакомы, но он, конечно же, знал, кто она. Не настолько их лес велик.

– Хочу вам это оставить, – бесцеремонно сказала главный редактор, пихнув коробкой его в грудь.

Коробка была легче, чем он ожидал. Он заглянул в отверстие в крышке и увидел внутри бумаги.

– Что это…

Она медленно вдохнула, чтобы не закричать:

– У вас хорошие друзья, Петер. Могущественные. Я ненавижу коррупцию в этих богом забытых дырах, но, выходит, теперь я тоже к ней причастна. Ричард Тео просил меня отдать вам все это как доказательство того, что мы не будем ничего о вас писать. Тут все, что мы накопали на вас и на «Бьорнстад-Хоккей».

Петер открыл коробку. Главный редактор полагала, что он включит дурачка или выйдет из себя – пожалуй, больше всего она надеялась на последнее, это подняло бы ее самооценку. Но вместо этого он заморгал влажными глазами и сказал:

– Значит, вот это все – моя вина.

Главный редактор невольно попятилась.

– Ну… да, можно, наверное, и так сказать. Уж не знаю, хорошо это или плохо, но в каком-то смысле я рада, что не испортила вам жизнь. Я знаю, что ваша дочь прошла через ад. Похоже, вы хороший отец, так что, полагаю, вам пришлось пережить не меньше. Я слышала, вы делаете много хорошего для молодежи в этом городе. Что, пожалуй… перевешивает.