После бури

И вот теперь родители возвращались домой с ее прахом, а Маттео смотрел на черный экран компьютера. Где ты родился и кем стал – жестокая лотерея. Те самые «если бы» и «если бы не» отделяли его и сестру от счастья, но ведь именно из них и состоит жизнь.

Если бы Бьорнстад и Хед не были таким захолустьем. Если бы люди не были такими злыми. Если бы полиция послушала его сестру. Если бы родители поверили собственной дочери, как верят слову Божьему. Если бы Маттео и его сестра родились в другом месте, где они хоть что-то значили. Если бы они были семейством Андерсон. Если бы Маттео был Лео, а сестра Маей. Если бы их мама была адвокатом, а папа – спортивным директором в хоккейном клубе.

Тогда бы и за сестру кто-нибудь поборолся.

31

Посудомоечные машины

Как-то раз весной во время тренировки на трибуне вдруг показался мужчина лет пятидесяти. Невысокий, тучный, с жидкими волосами, одетый в толстую водолазку и тонкую кожаную куртку, с массивной золотой цепью на шее. «Это еще что за таксист?» – пошутил кто-то из новых игроков, но, когда никто из старших не поддержал шутку, все быстро умолкли. Всю тренировку мужчина следил за Аматом, а потом молча ушел, но в следующий раз снова сидел на трибуне. Так повторялось каждую тренировку. В конце концов кто-то из новых игроков спросил: «Нет, ну серьезно? Что это за чувак?» Амат сделал вид, что не знает, остальные тоже. Но один из парней с Холма, убежденный в своем бессмертии, фыркнул: «Это Лев! Он из горцев, что живут возле Хеда! Не слышали об этих бродягах?» На льду парень особыми достижениями не отличался, заметил про себя Амат, зато в раздевалке таким было раздолье. Амат, конечно же, как и все, был в курсе слухов насчет Льва, но мама с детства учила его не отзываться дурно о ком попало, потому что тот может оказаться вовсе не кем попало.

Парень с Холма увлеченно рассказывал о том, что «горцы» получили свое название благодаря старой автомобильной свалке возле горы рядом с Хедом, где поселились около года назад. Никто толком не знал, откуда они взялись, сначала пришел Лев и пара других, но теперь там, по слухам, уже человек двадцать, живут они в вагончиках. Одни говорили, что горцы торгуют крадеными машинами, другие – что продают наркотики, но были слухи и похуже. Обстановка в раздевалке разрядилась, парни расслабили мышцы, особенно те, что управляют языком. Один из новых игроков повторил шутку про таксиста, и на этот раз многие засмеялись. Немного приободрившись, первый парень пошутил, что, когда горцы только прибрали свалку к рукам, у них начались проблемы с тем, как засунуть своих верблюдов под капот, – на этот раз смех был не таким дружным, но парень уже вошел в раж и продолжил: «Свалка у нас семейное предприятие, ведь все обезьяны друг другу родня!» Тут все разом замолкли и покосились на Амата, будто ждали, что он сорвется. Шутник покраснел как рак, так что Амату сразу стало ясно, какие шутки бывают в ходу, пока его нет в раздевалке, но еще красноречивее было молчание остальных. Притворившись, что ничего не слышал, Амат собрал вещи и вышел из раздевалки, уговаривая себя, что у него есть дела поважнее.

Лев приходил на все тренировки, он никогда ни с кем не разговаривал, только молча следил за Аматом. Шутки в раздевалке прекратились, по крайней мере в присутствии Амата, но в воздухе висела неловкость. Мужики, приходившие на каждую тренировку, пересели подальше, а игроки все чаще косились в сторону трибуны. Амату никто ничего не говорил, все ждали, что он как-то прокомментирует ситуацию, попросит прощения у команды за своего неудобного гостя, но он молчал. Может, он был сыт по горло их шутками, а может, ему надоело за все отвечать. Так продолжалось две недели, пока однажды вечером девчонка, у которой он брал таблетки, не помотала головой: «Сорри. Я больше не могу тебе продавать». Амат удивился: «Кто тебе такое сказал?» Та коротко ответила: «Лев». Амат спросил: «Ты что, у него их покупаешь?» Девчонка снова помотала головой, и Амат прошипел: «Тогда при чем тут он?» Она пожала плечами: «Какая разница? Думаешь, мне жить надоело? Если Лев сказал “нет”, значит, нет. Я с горцами ссориться не собираюсь. Сам с ним говори».

На следующий день после тренировки Амат, ко всеобщему удивлению, поднялся на трибуну и, глядя Льву прямо в глаза, взревел: «Тоже решил побыть моим папочкой?!! Как и все в этом городе?!!»

Лев, сидевший откинувшись на спинку стула, спокойно покачал головой, не отводя взгляда, поправил золотую цепь и молча позволил Амату слушать, как в ушах стучит кровь.

– Вовсе нет. Зачем тебе папочка? Ты принадлежишь самому себе, да? Зачем тебе папочка? – сказал он некоторое время спустя. После долгого молчания Амат спросил, на этот раз не так резко:

– Тогда что ты здесь делаешь?

Лев ответил:

– Хочу тебе помочь, да?

По интонации было непонятно, вопрос это или утверждение, поэтому Амат пробормотал:

– Все мужики в этом городе хотят мне помочь…

Лев улыбнулся во все лицо: