После бури

Фрак сидел один, чувствуя на своих плечах груз ответственности за все вокруг. Он прекрасно умел изображать уверенность в себе, но сегодня она дала сбой. Борьба за ресурсы в этом лесу никогда не прекращалась, политики уже многие десятилетия поговаривали о том, чтобы закрыть один из клубов, но принять идею о закрытии обоих клубов и открытии вместо них нового было намного труднее. «Разве ты не этого хотел?» – удивленно спросил его сегодня один из политиков, и Фрак едва удержался, чтобы не швырнуть трубку о стену. «Я хотел, чтобы вы закрыли “Хед”, а не нас!» – рявкнул он, на что политик ответил: «А в чем, собственно, проблема? У вас просто будет новый клуб, можешь болеть за него. Вот уж не думал, что ты такой сентиментальный!» Хорошо, что они с Фраком в тот момент говорили по телефону, потому что иначе в стену полетела бы не трубка, а сам политик. Сентиментальный? Да Фрак здесь всю свою жизнь прожил, играл за один и тот же клуб, всю жизнь строил один и тот же город. Если не испытываешь чувств к какому-то конкретному месту на земле, то и живи, твою мать, где угодно. Сентиментальный? Все, чего он достиг в жизни и чем действительно гордился, так или иначе было связано с «Бьорнстад-Хоккеем». Если они сменят название его клуба, они уничтожат его как личность. Он им этого не позволит, он будет драться до последнего, а поскольку времени придумать гениальный план у него не было, он придумал план попроще.

После тренировки он подошел к борту и, дождавшись, когда Зазубами выйдет с площадки, с широченной, во все лицо улыбкой предложил парню подвезти его до Хеда.

– Волнуюсь, как ты до дома доберешься, – заверил он.

Зазубами ничего не сказал, но наверняка сразу понял, что дело не в этом.

43

Братья

Йонни и Ханна всю ночь просидели на кухне, ссорясь так, как могут ссориться только родители маленьких детей: очень яростно, но очень тихо.

Ханна, конечно же, сердилась, что Тобиас полез в драку, но ничуть не меньше ее злило то, что Йонни не разделяет ее эмоций. Йонни злился на Бьорнстад, утверждая, что Тобиас полез в драку, потому что защищался, словно это все оправдывало. Но в глубине души Ханна больше всего, пожалуй, бесилась оттого, что чувствовала его правоту.

Вернувшись из Бьорнстада, Йонни и другие пожарные два часа простояли в гараже, потягивая пиво и заглядывая под капот микроавтобуса. Естественно, они ничего не чинили, но смотрели на двигатель так строго, как будто хотели его урезонить. Ханна охотно бы посмеялась над ними, если бы не слышала, о чем они говорят, – она и раньше была свидетелем таких разговоров. В Хеде шутили, что местную пожарную команду набрали прямо в ледовом дворце, но в этом была только доля шутки, потому что большинство действительно все детство играли вместе и пожарная часть стала для них очередной спортивной раздевалкой. Ссорясь с одним пожарным, ты ссорился со всеми. Ханна нередко подкалывала Йонни, что тот до смерти боится любых перемен: предпочитает есть одну и ту же еду, пить одно и то же пиво, сидеть в одном и том же кресле, на что Йонни ворчал – радуйся, мол, люди, которые не любят перемен, и жен не меняют, – на что Ханна презрительно фыркала: «Давай сходим в “Овин” и посмотрим, кто из нас получит больше предложений?» – и Йонни замолкал. Но правда заключалась в том, что Ханна точно так же не любила перемены, ведь если ничего не нужно менять, значит, все работает. Ей важно доверять своим коллегам в больнице точно так же, как Йонни – своим. Нужно доверять соседям, потому что те присматривают за их детьми, и нужно доверять друзьям детства – кому еще позвонишь, если что-то стряслось? Если они защищают тебя, ты должен защитить их. Ханна не дура, она первой готова была признать, что Йонни, может, и полон предрассудков и ведет себя порой как ретроград и консерватор, но он тоже бывает прав. Иногда он тоже на правильной стороне.

Так что это была самая худшая ссора. Когда обе стороны понимали друг друга.

– Проследи, чтобы твои приятели держали себя в руках и не натворили глупостей… – прошептала Ханна, склонившись над кухонным столом.

Йонни тотчас вспыхнул – Ханна даже опешила.

– Мои приятели? Это мои приятели должны держать себя в руках? Ты знаешь, что, когда началась драка, один из отцов из команды Тоббе позвонил в полицию? И знаешь, что они ему сказали? Они сказали, что не могут никого прислать, если нет пострадавших, что у них нет на это ресурсов! Драку начали взрослые, Ханна. Взрослые! Стоит в лесу появиться одному-единственному браконьеру, как они присылают пятьдесят полицейских с автоматами, а наших ДЕТЕЙ, значит, можно обижать безнаказанно?

Йонни даже кружку с кофе спокойно держать не мог. Ханна всегда говорила, что девяносто процентов друзей его детства полные отморозки и у большинства из них дети тоже играют в хоккей. Если эти отморозки усомнятся в том, что общество способно защитить их детей, то они защитят их сами, и помоги господи тем, кто окажется по другую сторону.