После перелома

Андрей Трофимович передал мне свой бинокль. Я навел его на занимаемый немцами покатый взлобок. Он был изрыт воронками. Хорошо различались развороченные дзоты и траншеи, порванные ряды колючей проволоки.

В одной из дивизий я встретил В. Н. Богаткина.

— Заедем к Свиридову, — предложил Владимир Николаевич.

Я согласился. Вскоре мы добрались до небольшого строения, черепичная крыша которого просматривалась сквозь мокрую поредевшую листву яблонь. Здесь обосновался наблюдательный пункт командующего 42-й армией генерал-лейтенанта В. П. Свиридова. Его самого в доме не было. Владимира Петровича мы нашли в сарае. Он стоял по колено в сене и при помощи стереотрубы через пролом в кровле за чем-то наблюдал. Вот он на миг оторвался, крикнул в телефонную трубку: «Огонь!» — и снова приник к окулярам. Свиридов был так увлечен, что не заметил нас.

— Что это вы затеяли? — спросил я, удивленный таким странным занятием командарма.

Владимир Петрович спохватился и, пожимая нам руки, ответил:

— Пристреливаемся по целям, чтобы завтра бить без промаха.

— А сами еще не попали в «вилку»? — указал я на взметнувшийся неподалеку фонтан земли.

Свиридов отмахнулся. Он принадлежал к числу тех людей, которые если что делают, то с хорошим азартом. Владимир Петрович любил, как говорится, все потрогать собственными руками, все проверить лично. И не из-за недоверия к подчиненным, а именно потому, что загорался.

Пока мы беседовали с командармом, земля под нами еще несколько раз содрогнулась от взрывов. Один из снарядов ухнул прямо у сарая. Нас куда-то швырнуло. Очнулись все лежащими на земле. В ушах у меня гудело. Свиридов чертыхался, потирая ушибленный затылок: оторвавшаяся доска ударила его по голове. А в общем, все обошлось благополучно. Но вражеский огонь стал еще плотнее, и мы поспешили покинуть сарай.

В саду, прилегавшем к дому, нас опять тряхнуло. В. Н. Богаткин упал. Мы бросились к члену Военного совета, перетащили его в укрытие, вызвали врача. Оказалось, что Владимира Николаевича задел осколок. Он попал в спину. Спас Богаткина кожаный корсет, который он носил после травмы позвоночника. Кусочек стали величиной с наперсток, пробив этот своеобразный панцирь, потерял силу и застрял под кожей.

— Ничего опасного, — заключил врач.

Все повеселели.

...До вечера мне удалось побывать еще в 15-м и 7-м гвардейском корпусах.

Вернувшись на фронтовой командный пункт, я позвонил в Генеральный штаб и доложил, что все соединения и части фронта готовы к наступлению. Генерал армии А. И. Антонов оказал:

— Противник перебрасывает значительные силы из-под Риги к Мемелю. Если вы и ваш правый сосед нанесете завтра удар на рижском направлении, то этим окажете существенную помощь 1-му Прибалтийскому фронту. Враг будет лишен возможности маневрировать войсками.

Пока же фашистское командование снимало стоявшие против нас соединения. Наши разведчики донесли, что две танковые и одна пехотная дивизии отведены с участка, расположенного северо-западнее Елгава — Добеле. Авиаразведка и партизаны также подтвердили сведения о начавшемся интенсивном передвижении гитлеровских частей по железной дороге, на машинах и пешим порядком в сторону Риги и далее на юго-запад. Перебежчики показали, что две пехотные дивизии ушли с рубежа рек Даугава — Сунтажи.

Примерно то же наблюдалось и перед 3-м Прибалтийским фронтом.

Пришлось срочно вносить изменения в разработанный план. Генерал А. И. Еременко приказал командармам уже этой ночью провести на нескольких участках разведку боем.

Если выяснится, что враг начал отход, немедленно перейти в наступление.

Авиация поднялась на поиски и бомбежку вражеских эшелонов и колонн. В Генштаб была послана заявка на удар силами дальней авиации по Рижскому порту.

Поздно вечером из армий стали поступать сведения о том, что в глубине обороны гитлеровцев раздаются сильные взрывы и полыхают большие пожары.

В полночь мне позвонил маршал Л. А. Говоров, находившийся на командном пункте 3-го Прибалтийского фронта. Судя по его вопросам, я понял, что он уже разговаривал с А. И. Еременко и обстановку перед нашим передним краем знает.

— Могу вас порадовать, — сказал Леонид Александрович, — 1-я ударная армия сдает свой участок 67-й и передислоцируется ближе к вашему правому флангу.

— Какого она состава? — спросил я.

— Трехкорпусного. А в чье распоряжение она поступит, пока не решено, так как в новый район прибудет не раньше чем через трое суток. За это время ситуация может сильно измениться. Впрочем, не исключено, что вы и без нее обойдетесь. Не упустите только момент.

...На рассвете 6 октября, когда было обнаружено, что боевые порядки немцев поредели, две наши армии и две 3-го Прибалтийского фронта перешли в наступление. Они относительно легко преодолели первую вражескую позицию сразу в нескольких местах. Однако дальнейшее их продвижение задержали сильно укрепленные узлы и участки, оказавшиеся на флангах. Взять их с ходу не удалось.