После перелома

Бои в районе Лайжува превратились в сражение, привлекшее сюда с обеих сторон значительное число войск. Генерал А. И. Еременко передал на усиление 3-й ударной армии и правофланговой армии генерала Н. Д. Захватаева 12-й гвардейский стрелковый корпус. Генерал Н. П. Симоняк нацелил его для наступления в центр оперативного построения армии.

Через несколько дней удары по вражеской обороне были нанесены: в 1-й ударной армии 119-м стрелковым корпусом в направлении города Тукумс, в 22-й армии 100-м стрелковым корпусом вдоль железной дороги на Лиепаю и в 42-й армии в направлении озера Зебрас.

В 10-й гвардейской армии для частной наступательной операции был привлечен 19-й гвардейский сибирский корпус генерала А. Т. Стученко. Его 22-я и 65-я гвардейские дивизии нанесли неожиданный для врага удар в районе селения Земгали, разгромили оборонявшуюся там 215-ю немецкую пехотную дивизию, уничтожили 18 танков и самоходок, пленили около 200 солдат и офицеров, захватили 15 орудий. Освободив Земгали, наши части углубились на несколько километров в полосу вражеской обороны. Особенно отличились в этих боях части 22-й дивизии полковника Василия Ивановича Морозова, одного из ветеранов сибирского добровольческого корпуса.

* * *

Командование и штаб фронта проводили праздник на новом КП, который к тому времени находился невдалеке от освобожденного города Ауце. Откровенно говоря, настроение у нас было не совсем праздничное. Успехи наших войск, к сожалению, не ознаменовались такими результатами, как у фронтов, действующих на центральном направлении... В частности, наш 2-й Прибалтийский не только не расколол группу «Курляндия» на две-три части, но даже не выполнил ближайшую задачу, не овладел городом Салдус. До него оставалось еще около 25 километров.

Тем не менее в десятидневных боях, с 27 октября по 5 ноября, армии левого крыла фронта прорвали мощную оборону врага в районе города Ауце, расширили прорыв до 50 километров по фронту и продвинулись на 35 километров в глубину. За время операции наши войска освободили свыше 500 населенных пунктов, в том числе два города и шесть железнодорожных станций.

Надо сказать, что сопротивление вражеских войск, насыщенность их обороны укрепленными позициями на Курляндском полуострове, а также количество контратак против прорвавшихся в фашистскую оборону наших частей не имели себе равных за все время наших операций в Прибалтике.

В ожесточенных оборонительных боях, в частности во время контратак, гитлеровцы несли огромные потери. Особенно сильно были потрепаны и обескровлены 81, 329, 215, 24, 122, 389-я пехотные дивизии. Армиями левого крыла фронта в десятидневных боях было захвачено 2239 пленных, 10 танков, 257 орудий и минометов, уничтожено 17 750 солдат и офицеров противника[17].

Такие же примерно результаты боевых действий за это время были и у 1-го Прибалтийского фронта.

На каких устоях держалось сопротивление вражеских солдат и офицеров?

Командующий немецкой группой армий, как нам стало известно, издал приказ о взятии с солдат письменных обязательств ценой жизни удерживать свои позиции. Стратегические задачи обороны определялись так: «Речь идет о жизни к смерти Германии. Наши позиции в Курляндии представляют волнорез, о который разобьются волны русского наступления. Курляндия — это форпост Восточной Пруссии». «Дисциплина», «сознательность» в войсках поддерживались такими приказами: «каждый солдат должен держаться до последнего патрона, кто отступит, будет расстрелян»; «если офицер не будет стрелять по отходящим без. приказа солдатам, он сам будет расстрелян».

Однако следует подчеркнуть, что поставленные в положение смертников немецко-фашистские войска на Курляндском полуострове получали значительную помощь — морской транспорт подвозил им все необходимое.

Вражеская линия обороны на полуострове сократилась более чем в четыре раза по сравнению с той, которая была в процессе Рижской операции, плотность войск была значительной.

Как известно, приближенные Гитлера не раз обращались к нему с предложением об эвакуации в Германию морем хотя бы части прибалтийской группировки, но неизменно наталкивались на отказ. Причин, видимо, было несколько, но, как показал на Нюрнбергском процессе генерал-фельдмаршал Кейтель, главным являлось то, что даже грубый подсчет показывал: из-за нехватки судов на эвакуацию всей группировки в Германию потребовалось бы не менее полугода. Поэтому фюрер решил продолжать вывоз, техники, матчасти, лошадей и лишь небольшого количества войск, оставляя главные силы для сковывания советских фронтов[18].