После полуночи (СИ)

— Верно, это, скорее, я тебя заставил. И, учитывая ситуацию, нам обоим не особо приятно было. С чего ты взял, что я стану строить оскорбленную невинность и попрошу тебя с факультета? — Артиту сложно было говорить много, но он не хотел, чтобы факультет потерял одного из самых способных студентов. Да и собрания без Конга не будут и в половину такими интересными. В конце концов, наставник любил вызовы и от их пикировок получал некоторое удовольствие. Еще он думал раньше, что не захочет видеть Конга, что будет противно… Но в душе осталась только горечь оттого, что все вышло так, как вышло. Кто знает, может, однажды Конг добился бы своего, и их отношения сложились бы иначе? Артит не был гомофобом, всегда считал, что влюбляются в человека. А такие люди, как Конгфоб, были достойны самых искренних чувств. Он не мог злиться или ненавидеть. Артит действительно верил, что в этой ситуации нет виноватых — одни пострадавшие. А то, что не Конг был зачинщиком ночной вылазки, а просто пошел поддержать друзей и в случае чего присмотреть за ними, Артит уже знал…

— А разве это не так? — с отчаяньем прошептал младший. — Я видел твои глаза.

— Я твои тоже видел. И знаю, что если бы нам оставили выбор, никто из нас не причинил бы другому боль. Если ты думаешь, что я не захочу видеть тебя или буду шарахаться от тебя, как от прокаженного… Этого не будет. Ты все еще мой младший, а я — твой наставник. Пока это все, что я могу предложить. Мы можем общаться. И да, тебе говорили об еще одном правиле нашего универа?

— О каком? — то, что старший, кажется, не испытывает к нему отвращения, словно скинуло с души тяжелый груз.

— Самый дерзкий студент-первокурсник в итоге становится новым главой. Подумай об этом. У тебя есть все качества, необходимые для этой должности. Продержишься до конца первого курса — втянешься во все это, вот увидишь. Черт, меня накачали седативными… не думал, что когда-нибудь снова это скажу, но я устал спать… — совсем по-детски пожаловался старший, которому пару дней назад покой только снился.

Конг впервые за последние сутки улыбнулся:

— Но сейчас так лучше для тебя, пи. Скорее поправишься. Ты засыпай. А я… можно, немного с тобой посижу? Если честно, мне до сих пор не по себе в одиночестве. Говорят, что его больше нет в корпусе, но…

— Но проверять это мы не будем, — серьезно отрезал Артит, и Конг согласно кивнул:

— Ну уж нет, больше я на такие ночные свидания не подпишусь…

Артит прикрыл глаза, уже почти засыпая, как услышал сквозь полудрему:

— Выглядишь мило в этих бинтах, Ай’Ун…

Он испуганно открыл глаза, видя лишь Конга, сидящего на стуле:

— Пи, ты чего? Я мешаю?

— Нет, просто… в прошлый раз мне еще долго кошмары снились, — прошептал наставник. — Похоже, опять начинается. Хотя странно, я же под успокоительными…

— Ничего, не накручивай себя. Ты в безопасности, да и я здесь. Посижу, пока ты не заснешь нормально, хорошо? — младший осторожно сжал его ладонь. — Спи и выздоравливай. Я уже скучаю по твоим отповедям на собраниях.

— Прекрати флиртовать со мной, 0062, — пробурчал Артит, снова проваливаясь в сон.

Он уже не чувствовал, что его руку отпустили.

Как не чувствовал и того, как волосы со лба откинула когтистая рука с потемневшей, дряблой, исцарапанной кожей, а глухой голос прошелестел:

— Мой глупый Ай’Ун… ты же не думаешь, что так просто от меня отделался? Спишь? Спи, пока я даю такую возможность. Могу даже спеть песенку на ночь. После вашего шоу я удивительно добр…

Глуховатая санитарка, шедшая мимо палаты, думала, какие замечательные у этого мальчика друзья: дежурят у его постели и даже поют колыбельные. Увы, она не разобрала слов.

А тихий, шелестящий голос тем временем выводил:

Раз, два, три четыре,

Первый наставник повешен.

Пять, шесть, семь, восемь,

Второй наставник задушен.

Девять, десять ноль,

Я всегда за твоей спиной…