После потопа

   Вскоре мимо него к месту стычки пронеслись два грузовика с вооруженными людьми, а впереди них - БТР-70. Еще часа через полтора его догнала колонна. Три изрешеченных пулями грузовика с грузом соли тащились на буксире за другими, уцелевшими, а замыкал колонну тот самый бронетранспортер... Центральные, хотя и сильно потрепанные, все же взяли верх.

   Через несколько дней Мильченко окончательно разобрался, куда шли транспорты с солью. Они миновали зону, которую и ранее контролировали Центральные, и повернули по шоссе на юг. Шоссе проходило мимо деревни, на окраине которой стоял пост. Сергей в который раз предъявил вещи и документы.

   Двое патрульных заинтересовали Сергея. Прежние, - люди опытные, и действовавшие четко, - были одеты в камуфляжную форму. Эти же были одеты во что попало. Старший (не по возрасту, а по манере держаться) был одет в темно-зеленую куртку из плотной и крепкой синтетической ткани и линялые серые джинсы. Второй был также облачен в куртку, вроде ветровки, из тонкой хлопчатой ткани, сильно потрепанную, неопределенно-коричневатого цвета, из-под которой виднелся свитер крупной вязки, и в старые армейские галифе, давным-давно, уже задолго до Последней войны, не употреблявшиеся в войсках. "Откуда только он такое старье выкопал?" - мелькнула у Сергея мысль.

   Однако, несмотря на подобный наряд, действовали они даже более сноровисто, чем патрули на шоссе. Те исполняли военную рутину. Эти вели себя так, будто в любой момент ждали выстрела в упор. Старший вышел к обочине с автоматом наизготовку, не спуская с проверяемого цепкого взгляда, а его напарник, тоже вооруженный автоматом Калашникова, занял позицию немного поодаль, за сосной, четко взяв Сергея на мушку. Стояли они так, чтобы в случае чего не перекрыть друг другу линию огня.

   Несмотря на то, что и у этих вояк знаков различия не было, дисциплина у них у всех была крепкая. Никто еще не попытался отобрать у Мильченко его ружье, никто не покушался на груз свинца. Старший поста, плечистый высокий мужчина с пышными усами, выглядевший немного постарше Сергея, вернул ему документы и произнес:

   "Ну, ступай с богом".

   Сергей уже который раз слышал от таких патрульных упоминания о боге, замечал, что кое-кто из них крестился. Это его заинтересовало, и он, не слишком задумываясь над возможными последствиями, бросил:

   "Бог-то бог, да сам не будь плох".

   "Оно верно", - сурово заметил старший, - "да все ж и о боге забывать не след. Ведь все беды наши оттого, что бога в душе позабыли!"

   Звучало это, на первый взгляд, довольно искренне. И тут Мильченко решился:

   "А не найдется, милый человек, у тебя места в хате, чтобы путнику переночевать?"

   "Отчего не найтись", - медленно, почти нараспев, произнес старший. - "Отчего не найтись", - повторил он, - "вот сменюсь через час, и провожу тебя до хаты. А покуда - вон, лавочка, посиди, передохни. Издалека, небось, идешь?"

   "Издалека", - вздохнул Мильченко, присаживаясь на лавку, - "от самого Беляховска. И все пешком".

   "А как торговля?"

   "Пустое!" - махнул рукой Сергей. - "Сменял вот только свинец на продукты, чтобы самому не оголодать. А настоящей торговли нету".

   "А на что же ты, Сергей, к примеру, для настоящей торговли свой свинец сменять хотел?" - не отставал старший.

   "Да как звать-то тебя?" - перебил его Мильченко.

   "Моя вина, не представился, как положено", - ответил старший. - "Зовут меня Егор Никитович, ратник сельского ополчения".

   "Менять свинец мне заказано только на соль. А ее-то и нет ни у кого. В Беляховске раньше всегда можно было разжиться - и там нету!"

   "Верно", - степенно кивнул Егор Никитович, - "теперь соль велено только на богоугодные дела пускать".

   "И что это за дела?" - полюбопытствовал Мильченко.

   "А про то старшие знают. Нынче соль строго по норме выдают. А остальное, значит, на важные дела надобно" - назидательно сказал старший. Его напарник за все время этого разговора не проронил ни слова.

   Когда Егора Никитовича с напарником сменила другая пара патрульных, Сергей отправился с ним в хату. Войдя в рубленный бревенчатый дом, он осмотрелся, заметил в углу иконы, и, вспомнив, как Егор поминал бога, сам неспешно перекрестился на образа и поклонился в сторону красного угла, а потом - хозяину.

   "Желаю здравствовать сему дому, и хозяину, и домочадцам его" - произнес Мильченко.

   "Благодарствую", - ответил хозяин, и, не удержавшись, сказал полувопросительно-полуутвердительно, - "а ты, вижу, бога все же не забыл".

   "Чего греха таить", - вздохнул Сергей, - "не очень-то я раньше о боге вспоминал. А все же без веры люди ведь хуже зверья становятся".

   "Это ты точно сказал", - закивал головой хозяин, - "хуже зверья. Столько мерзостей творят - тьфу, сказать противно. Истреблять таких надо без жалости".

   Сергей на короткое мгновение прищурился, но моментально овладел собой.

   "Да, некоторых бы отправить куда следует, за грехи свои расплачиваться полной мерой, глядишь, тут и дышать полегче станет", - не очень определенно поддакнул он.