После поцелуя

Поначалу он считал, что отправитель служил какому-то известному человеку. Граф Иоаннис Антониас Капонистриас работал в русской дипломатической службе и был одним из главных советников царя Александра I. Но в последние годы его интересы изменились. Он стал прилагать все возможные усилия для того, чтобы Греция добилась независимости от Турции. Майклу удалось разгадать, что этого человека предала женщина, несомненно, очень близкая ему. Она умудрилась так ловко сплести интригу, разработала такие изощренные комбинации, что конфликт между Грецией и Турцией лишь усилился.

Уже не в первый раз граф Монтрейн раскрывал проделки женщин, замешанных в государственные дела. А ведь их считали нежными и слабыми, их способности было прямо-таки принято недооценивать. Но Хоторн придерживался иного, противоположного мнения, во всяком случае, это подсказывал ему опыт. Чаще всего женщины были наиболее успешными шпионками – именно по той причине, что их недооценивали.

Смайтон прошел через холл и исчез в темноте коридора.

«Я жду Маргарет», – едва не сказал Монтрейн. Объяснять что-то было ни к чему, но, возможно, ему просто хотелось произнести эти слова, удержать несущееся вперед время.

С тех пор как они приехали с речной прогулки, Маргарет не обронила ни слова. Ему это показалось невероятно странным. Уж кто-кто, а Хоторн знал, как обычно ведут себя женщины в непростых ситуациях. Визг, крики, вопли отчаяния – все, что угодно, но только не тихая печаль. Дело дошло до того, что поведение Маргарет стало раздражать Монтрейна.

Но когда он увидел, как она спускается по ступеням, у него перехватило дыхание. Лицо ее светилось в зыбком свете канделябров. Рот Маргарет, ее восхитительный рот был изогнут в дразнящей, но обманчивой улыбке, которая отражала блеск ее глаз.

– Ты выглядишь потрясающе, – сказал Хоторн, и он тоже улыбнулся, только искренне.

– Что ж, коли так, то я – подходящий для тебя партнер, – тихо проговорила она.

На Маргарет было надето простое будничное платье из темно-синего шелка – цвет ткани и саму ткань выбирал Хоторн, который остановился на темно-синем, потому что любил этот оттенок. Край лифа и пышные рукава были украшены рядом присборенных кружев. Пышная юбка спадала к ногам Маргарет целым каскадом оборок.

Монтрейн пожалел о том, что пошел на поводу у Маргарет и заказал для нее простое, а не официальное платье. Ей не следовало одеваться в такую же легкомысленную одежду, какая будет на большинстве женщин, пришедших в театр. Строгое платье больше бы подошло к подарку, который Хоторн приготовил для Маргарет.

– Я думал, не нужно ли тебе помочь, – с улыбкой проговорил Хоторн. – Ведь горничной у тебя нет, и некому помочь одеться.

– Да у меня никогда и не было горничной, – пожала плечами Маргарет.

– И все же, – поддразнил ее Монтрейн, – мне следовало предложить тебе свою помощь.

– А ты? – поинтересовалась женщина. – Ты-то сам как обходишься без лакея? Не испытываешь проблем?

– Харрисон, например, считает, что это нелегко. Но я компенсирую отсутствие лакея житьем в этом доме. Портниха постаралась, – заметил Хоторн, протягивая Маргарет руку.

Монтрейн попросил возлюбленную покружиться перед ним, чтобы осмотреть ее новый наряд со всех сторон и оценить ее внешность. Затем они вышли из холла и направились в столовую.

Стол был накрыт как для приема. Фарфор, серебряные приборы, хрусталь – все это великолепие было со знанием дела расставлено и разложено на белоснежной скатерти. Посреди стола почти во всю его длину вытянулся серебряный светильник в форме одного из новых клиперов; в каждом его отверстии стояла горевшая свеча.

Маргарет от изумления широко распахнула глаза.

– Этого монстра сюда притащил Смайтон, – пробормотал граф Монтрсйн, будто оправдываясь. – Я к нему никакого отношения не имею.

– Но у него есть одно преимущество, – заметила Маргарет. – Он так ярко освещает столовую, что здесь сейчас светло как днем.

Хоторн помог Маргарет занять место справа от главы стола. Смайтон тут же принес первое – суп из омара. Суп был очень густым и щедро приправленным специями, поэтому неудивительно, что Маргарет лишь попробовала его.

– Кажется, мне не справиться со всеми этими приборами, – сказала она, вертя в руках серебряную вилку.

Хоторн тут же осознал свой промах и выругался про себя. Он-то хотел сделать этот вечер волшебным, а вместо этого добился лишь того, что разница в их положении стала еще более очевидной.

– Да уж, вынужден признать, – пробормотал он, через силу улыбаясь, – что выглядит все это внушительно. Но ты думай обо всех этих столовых приборах как о загадке, о мозаике. Каждый из них используют для разных блюд. Вот, например, этот... – С этими словами Монтрейн взял в руку какую-то странную вилку. Ее зубцы на концах были плавно изогнуты и по форме больше напоминали ложку. – Это вилка для рыбы, – объяснил он.

Затем Хоторн выбрал из ряда разложенных на столе приборов еще один и поднял его вверх. Форма этой вилки была не менее причудлива, чем у предыдущей, – ее зубцы были очень длинными, почти в половину ручки.