После России

– Мы – ваши сёстры, невесты, жёны и матери – говорим вам: идите в бой и спасите нас! Спасите нас от беды, спасите нас от войны, спасите нас от Москвы! Россия, как упырь, лезет из гроба, и кто-то должен вбить наконец кол в её поганую гнилую грудь! Россия – это зло, которое вы должны уничтожить, чтоб ваши дети жили в счастливом мире, а не в вечном кошмаре! Жили и не знали этого слова, не боялись этого проклятья! Будьте сильными! Будьте отважными! Будьте безжалостны к врагам!

«Жабреев что-то перегнул в этот раз! Стареет, теряет чутьё. – Водянкину и эта речь не понравилась, он представлял себе что-то более жизнерадостное и без „упырей“. – Имам как-то скомкано выступил, и баптист перегнул палку. За всем нужно следить самому, один раз сам не вычитаешь – и начинается! Впрочем, получилось неплохо, митрополит не подвёл. Реджепов будет доволен», – успокаивал он себя.

– Победите врагов и возвращайтесь с победой домой! Возвращайтесь скорее! Мы вас очень-очень любим! – телезвезда улыбнулась прямо в камеру, и её красивое лицо показали крупным планом на миллионах мониторов.

Все зааплодировали, заиграл гимн.

Церемония была окончена.

«Ну что ж, вроде как сегодня начнется наступление, игры кончились!» – удовлетворенно подумал Водянкин и пошел пожимать руки.

Яростная речь евангелиста, с заботливо врезанным финальным приглашением, позже разошлась широко, и Водянкин выдавал её как свой личный успех, тем более что пастор оказался буквально одержимым своими идеями и действительно готов был бежать впереди армии, а такие люди всегда полезны в деле пропаганды.

***

Василий Михайлов ждал новостей в кабинете, глядя невидящим взором в экран с мировыми новостями. Там бурлила своя жизнь: в Шестой провинции стреляли, в ООН заседали по Лунному вопросу, Организация стран-экспортеров органического топлива в опять вынуждена снижать цены. Ни слова о России. Ни слова про Урал.

«А если все-таки что-то упустили? Что-то важное, и нам всем конец?..»

Включился коммуникатор.

– Ну что, Вася, наша взяла! – прокричал с экрана Жихов.

– В смысле?

– Всё, Вася, всё! Застали их врасплох, они даже опомниться не успели. Я слежу прямо со спутника: уничтожена вся техника, сейчас осталось только отловить разбежавшихся. Где-то там их героический командир прячется, хорошо бы его поймать!

– Можно расслабиться?

– Готовь мундир, скоро будут парады и раздача орденов! Всё, отключаюсь, можешь передать привет нашим пленным борцам за возрождение России! – Жихов исчез, а Василий, несколько минут посидев в оцепенении, решил поделиться радостью с кем-то из задержанных.

Ему вспомнился неудавшийся террорист Егорушкин. «Его и навещу!» – решил он.

События последних суток так радикально изменили всё внутри и вокруг Сергея, что недавняя жизнь казалась ему каким-то очень далёкими временами. Споры, разговоры, планы, загадочные намёки друзей, появление москвича… Москвич! Не был ли москвич провокатором? После глупого допроса, обидного избиения и бесконечных часов сидения в одиночке Сергей не был бы таким легковерным. Может, его «пасли» с самого начала? Кто вообще такой этот Борис Борисович, который привёл его? Почему он ему доверился? Разбирая свою недолгую карьеру политического террориста, Сергей отчётливо видел нелепость своих приключений и детскую наивность планов. Подумать только, в условиях реально существующего политического надзора не просто собираться и обсуждать пресловутые «пути возрождения России», но и бравировать оригинальными, по нынешним временам неуместными воззрениями перед окружающими! Может быть, послабление режима было мнимым? Может, вообще вся эта оторопь власти была балаганом? Сергей мучительно нуждался в новостях из внешнего мира, но их не было. Что творится в городе? Что в Москве? Что в Перми? Из того, что его не освободили торжествующие «свои», следовал очевидный вывод: победы нет. Но почему? Неужели Пермь оказала сопротивление? Что в Екатеринбурге? Может, бои в городе? Бесконечное прокручивание в голове одних и тех же мыслей в тишине и изоляции превращали заключение в камеру в изощрённую пытку. Несколько раз Сергей пытался молиться, но молитвы путались, и он снова начинал мечтать о русском флаге над Екатеринбургом, представлять, как было бы здорово, если бы всё-таки удалось потравить верхушку ненавистной республики. Он так сжился с этим сценарием, что после своего задержания не сразу поверил, что всё кончено. Сергей живейшим образом представлял, как на фоне всеобщей паники восстают офицеры-патриоты и через несколько часов трухлявая и нелепая республика падает к ногам русских воинов-освободителей. А ведь он не сомневался, что все именно так и будет. Но что-то сломалось в механизме, да и был ли механизм? Что вообще произошло? Что дальше? В какой-то момент Сергей почувствовал внутреннее убеждение: всё будет хорошо!

– Победа близка! – вслух произнес он и попытался улыбнуться. Он встал с жёсткой лежанки и принялся расхаживать по камере, напевая запрещённый гимн Российской Федерации.

– Арестованный, встать у стены! Руки за голову! – раздалось в камере.