После третьего звонка

Она всегда была своя в доску.

Все лето Виктор провел как в тумане, словно в нехорошем тревожном сне. Он страшно мучился без Таньки, а встречаться приходилось лишь в парке на скамейке. Совершенно одурев к вечеру от жары и одиночества, Виктор звонил Тане и требовал, чтобы она немедленно вышла на улицу. Испуганная его тоном Танька тотчас прилетала к метро.

- Таня! - бросался к ней навстречу Виктор. - Ради всего святого скажи: какая разница между глаголом и сказуемым?

- Балда! - смеялась Танька. - Ты настоящий урод, Витя!

В следующий раз он изобретал совсем другую проблему.

- Танечка, родная, как говорить правильно: укра"инский или украи"нский?

Или стонал:

- Таня, умоляю, "не думай о секундах свысока"!

- Просто глупо! - наконец обиделась Таня. - У тебя что, нет других тем для разговоров?

- Это и паровозу понятно, - ласково объяснил Виктор. - И никогда не было. А где мне их взять? Бедного мальчика воспитывала программная литература и советская песенная классика. Поэтому я и вырос таким дебилом. Так что я тебя поздравляю: ты здорово прокололась с выбором!

Он наклонился к Тане, осторожно поцеловал ее в лоб и нежно сообщил, глядя в глаза:

- "Ты - моя мелодия!"

- А хотелось бы быть музой! - нагло заявила Танька. - Какой-то там мелодии - еще, кстати, неизвестно какой - для меня маловато!

- А ты капризна, родная! - заметил Виктор и тут же попросил с чувством: - Ну, тогда "стань моей сиреною"!

Таня наморщила нос и поощрительно улыбнулась: сирена ее устраивала значительно больше.

- Уже занятнее, - сказала она. - Продолжай!

Крашенинников молчал.

- Неужели иссяк запас песенной классики? - изумилась Таня. - Или ты выдохся? Не подсказать ли тебе что-нибудь?

- Я тебя умоляю, - пробормотал Виктор и вдруг нервно стиснул Таньку ладонями так, что она жалобно ойкнула от боли и неожиданности. - Таня, - заговорил он быстро и напряженно, - я не доживу без тебя до осени, я, наверное, скоро сойду с ума, или заболею, или застрелюсь! Или не знаю что... Сдохну как собака. Но я не могу тебя не видеть, не слышать, не чувствовать!.. Это просто невозможно, Танька! Мне обрыдло общаться с тобой по телефону! Придумай что-нибудь, ну, пожалуйста! У тебя наверняка есть Брижиттки с квартирами!

Таня прикусила нижнюю губу и притихла.

- Брижиттки есть, - прошептала она, - а квартиры - фига!

- Почему же ты у меня такая недогадливая, родная? - застонал Виктор. - Непронырливая! Почему ты до сих пор не обзавелась дочкой Герасимова в качестве подружки?

- Потому что у него нет дочки! - отпарировала Танька.

- Да что ты говоришь? - изумился Виктор. - Шибко неудачно! А я так на это рассчитывал!

- И вообще ты, очевидно, забыл, что у меня есть Татка с дачей! - заявила Таня.

- Еще неизвестно, у кого она есть: у тебя или у меня, - пробормотал Виктор. - Татка - наше общее народное достояние!

- Не паясничай, Витя! - строго, с легким раздражением попросила Таня. - Надоедает иногда!

- Я сам себе тоже иногда надоедаю. Еще как! - пробормотал Виктор. - "И в кого такой я уродился, трудно мне с характером моим..." Но труднее всего мне без тебя, Таня...

Придумать они так ничего и не смогли. До августа Виктор удивлял мать тем, что постоянно болтался дома.

- Скажи, Витя, - спросила она, водя кисточкой по холсту в своей комнате, - почему ты перестал ходить к друзьям: и к Гере, и к Алеше?

- Герка женился, у него теперь семья, дети, - мрачно сообщил сын.

- Да? - искренне обрадовалась мать. - Это замечательно! И кто же у него родился?

- Неведома зверюшка, - хмуро известил Виктор. - Ты лучше не приставай ко мне, я сейчас бешеный.

Вечером он, как всегда, позвонил Тане.

- Депрессушник заел, - пожаловался он. - Берет верх депрессуха проклятая! Сладу с ней нет! Наверное, я скоро умру... Ты хотя бы придешь меня хоронить?

- Дурак! - возмутилась Таня. - Тебе нужно было идти вместе с Алексеем в цирк!

- Меня туда не взяли из-за роста, - грустно доложил Крашенинников. - Я свободно достаю рукой до купола, если встану на цыпочки. Там сказали, что "во флоте вы нужны, послужите для страны"!

- Почему же ты не последовал мудрому совету, а полез в художники? - осведомилась Таня.

- Любезность за любезность, - отозвался Виктор. - По той же причине, по которой ты, презрев судьбу простой советской домохозяйки и даже не научившись мыть тарелки - они у тебя всегда после мытья жирные, заметь! - двинулась в сценаристки! Ну-ка, скажи быстренько, как правильно пишется "бессребреник"?

- С тремя "з"! - заявила Танька. - И отцепись от меня!

- Ни за что! - ответил Виктор. - Я назло тебе из последних сил дотяну до августа, все-таки выживу и доползу до нашего чердачка!

Танька повесила трубку.

Август выдался на редкость холодным и дождливым, видимо, специально для Виктора. Да и Надежда Николаевна погрустнела и стала прихварывать после свадьбы Геры, чем несказанно удивила родную дочь. Поэтому уже в середине месяца Крохины уехали в Москву, и Татка молча принесла Виктору ключи. Он, как безумный, рванулся к Таньке.