После третьего звонка

- Богато живешь! - с завистью сказал Петр. - Двух пацанов заимел. Хорошо...

- Еще и дочка имеется, - похвастался Виктор. - Старшенькая, от первого брака. Садись, чего топчешься! Пить будешь? Вон пирог остался...

Крашенинников вынул из сумки бутылку и поставил на стол. Петр с изумлением и безотчетным благоговением и животным страхом осматривался вокруг. С одной стены на него спокойно и ласково смотрела обнаженная женщина, с другой - странные, едва очерченные головы. Всюду валялись подрамники, этюдники, посередине стоял мольберт... Одна большая картина изображала летний глухой лес с таинственным неземным животным на переднем плане.

- Чудно у тебя! - пробормотал ошеломленный Петр. - Никогда такого не видал... Бабы голые... А ты зачем их рисуешь? Я все никак понять не могу, почему все художники так любят их малевать?

- Не малевать, а раздевать, - поправил его Виктор, разливая водку. - Две большие разницы, как говорят в Одессе. Художники, друг, все сексуальные маньяки от природы, соблазнители по натуре и насильники по духу. Пока своего не возьмут, не успокоятся! Богема! Слыхал?

- Не слыхал, - растерянно сказал Петр, бочком присаживаясь к столу. - А ты всегда днем пьешь?

- Не всегда, но часто, - пооткровенничал Виктор. - Ну а ты, дружище, дело пытаешь али от дела мотаешь? Ты чего за мною ходишь, как приклеенный? Узнал, поди?

- Узнал, - еще тише сказал Петр и опустил голову. - Как только увидел... И ты меня тоже признал сразу...

- Есть такое дело, - согласился Виктор. - В два счета! Только из этого факта, приятель, еще ничего не следует. Мало ли кого я в своей жизни узнал на свое горе и несчастье!

Петр в некотором замешательстве помолчал и робко пригубил стакан.

- Пей и ешь! - великодушно разрешил Крашенинников. - Жри на всю катушку, раз пришел! "Тебе - половина, и мне - половина!" Что ты как каменный гость? А чего-то с тобой кореша твоего не видать? Бутылку бы втроем запросто разверстали!

Петр беспокойно заерзал на стуле.

- Толика? - неуверенно спросил он.

- Ну, может, и Толика, уж не помню теперь, - развел руками Виктор. - "Железного дровосека". Наркоты, что ли, он ненароком нюхнул многовато?

- Засветился он, - нехотя объяснил Петр. - Попался на фальшивых накладных в магазине. Говорил я ему: дело опасное! С бумагами лучше не вязаться!

- Это факт! - согласился Виктор. - С людьми куда спокойнее: пришил - и гуляй, Петя! Или Толик! И чего: сидит он теперь, поди?

- Да нет, - так же неохотно ответил Петр. - В одиночке три года назад повесился... Недосмотрели.

- Не дожил, значит, до победы, - сочувственно сказал Виктор. - Прими мои соболезнования... Ишь, бедолага! А на вид таким железным казался! Жаль! Смотались бы мы сейчас втроем на Клондайк, глядишь, золотишка бы себе намыли... Паспорта нынче не проблема.

- Ты про какую победу? - недоуменно спросил Петр.

- Ну, до освобождения, - пожал плечами Виктор. - А ты, я смотрю, туповат, браток, вроде моей второй жены Анны.

Петр вдруг снова заулыбался.

- Имя хорошее, - пробормотал он. - А где она сейчас у тебя?

- А где ей быть? - Крашенинников сделал еще один глоток из стакана и закурил. - Дома, с пацанвой сидит. Меня проклинает. Денег мало, пьяница, развратник - то да се... Давно плешь мне проела. Сам, небось, знаешь, как это бывает. Плохо живем! Мрак!

Петр участливо взглянул на Виктора. Соболезнует...

- Ну, а ты, Петруха, женат?

- Не успел, - пробормотал Петр.

- Вот загнул! Времени не хватило? - удивился Виктор. - Так это быстро делается: раз, два - и готово! Уже весь по уши в дерьме! Полный атас! Нерасторопный ты, брат, как я погляжу. А этот твой, "дровосек железный", Толик, тоже не успел?

- Он успел, - вздохнул Петр. - Жена у него была такая хорошая, Лелей звали, и девчонка махонькая. Не знаю, как они теперь живут.

- Не утешаешь, значит, вдову? - засмеялся Виктор. - Нечуткий ты, Петруха! Слушай, что ты все жмешься, как неродной! Пей и ешь на халяву, вон еды пока навалом! Нелька вчера чего только не наготовила.

- А Нелька - это кто? - осторожно полюбопытствовал Петр.

- Да так, шалава одна, - неопределенно отозвался Виктор. - Шастают тут всякие приблудные... Еще не вечер, но первый тайм мы уже отыграли. Не обращай внимания, мелочи жизни. Ну, а чем же ты все это время занимался, Петро, если даже минутки не нашел, чтобы бабу уговорить? Небось, тоже воровал и по тюрьмам мотался?

Петр неожиданно обиделся, и лицо его потемнело.

- Ты ври да знай меру! - сказал он, потихоньку закипая негодованием. - Зачем мне воровать и сидеть? Я свой срок один раз отмотал, и больше туда неохота! Работаю теперь сантехником в РЭУ, деньги есть. Чего мне надо-то?

- Афоней, значит, будешь! - обрадовался Виктор.

Петр беспокойно завозился на стуле, с недоумением глядя на Крашенинникова.

- У меня как раз бачок протекает, не посмотришь? Бутылку я тебе уже заранее поставил! И ванна у меня ни к черту не годится! Я в ней сдуру кисти отмачивал, перепортил всю на фиг! А потом и вовсе выкинул. "Ну, а этот забулдыга ванну выпер на балкон..." Вознесенский обо мне лично написал. Не слыхал о таком?