Последнее лето

Ну надо же, теперь ребята с яхты оказались для него слишком белыми мажориками. Он же не кто-нибудь, а самородок казахских кровей. Лоу любил об этом напоминать. Специально штудировал историю, чтобы прихвастнуть знаниями о монгольской Орде. Отправил мазок изо рта в какую-то лабораторию генетического тестирования. По результатам выходило, что он доводится племянником Чингисхану.

За вычетом нескольких поколений. Но в целом так и есть, сказал он.

Мы Джеком пошли вдоль берега, чтобы он мог полюбоваться на моллюсков (литторина грубая, литторина гладкая, литторина обыкновенная, просветил он меня). Джек побаивался волн, поэтому, в отличие от меня, не бродил в приливной волне, а сидел часами у заводи, выглядывая рыбешек и прочих мелких созданий. Он осторожно возвращал на место каждый камень, переживая, как бы не ранить какого-нибудь краба.

А я сидела и смотрела на волны и небо. На морском берегу лучше занятия для меня нет. Я словно растворялась в воздушном и морском просторе. Устремляла взгляд все выше и выше, покидая земную атмосферу, и вот уже оттуда, из космоса, мне мерещилась наша планета. Такая, какой ее увидели высадившиеся на Луне астронавты.

Если можешь быть ничем, значит, можешь стать чем угодно. Когда молекулы моего тела рассеются, я навсегда останусь здесь. Буду свободной.

Буду частью безвременья. А небеса и океан станут мной.

Молекулы не умирают, подумалось мне.

Разве не этому нас учили на уроках химии? Что существует статистическая вероятность того, что с каждым нашим вдохом к нам в легкие попадают молекулы последнего выдоха Юлия Цезаря. Или Линкольна. Или наших дедушек и бабушек.

Молекулы меняются местами и перемешиваются. Частички, из которых некогда состояли другие люди, теперь движутся сквозь нас.

– Ева! – воскликнул Джек. – Гляди, я нашел плоского морского ежа!

Вот что было плохо с моими молекулами: моего брата они не вспомнят.

* * *

Когда мы вернулись, персонал яхты уже приступил к сервировке ужина. Небо перерезали бледные розовые полосы. Двое родителей с яхты купались – редкий случай! Из-за зарослей кустов и рогоза, обрамлявших устье бухты, в дельту вошла наша зеленая весельная лодка.

Но сидело в ней уже не два человека, а три.

– Кто это с ними? – щурясь, спросил Джек. Я тоже не могла разобрать.

Большинство наших ошивались у ребят с яхты – там можно было разжиться съестным и выпивкой. Около нашего шатра остались только Лоу и Вэл. Пока мы с Джеком, повесив на согнутые пальцы промокшую обувь, босиком пробирались по песку в их сторону, я заметила, что на берегу темнела какая-то хитрая конструкция.

Лоу и Вэл соорудили огромную конусообразную башню из песка. Над круглым основанием ряд за рядом поднимались спиралевидные уступы. По обе стороны от башни с кастрюльками и лопатками в руках стояли строители: волосы в песке, под ногтями грязь.

– Пригрезилась мне в видении, – сказал Лоу.

– В видении, – повторила Вэл.

– Башня, – сказал Лоу.

– Да уж вижу, – отозвалась я.

– Классная, – задрав голову вверх, восхитился Джек.

– Ага, – сказал Лоу и повернулся в сторону приближающейся лодки. – Погодите, а это не Алисия?

Мы уж и забыли, как она выглядит.

Поджидая, когда лодка подплывет ближе, мы приветственно замахали руками. Рейф поднял весла, Терри, перемахнув через борт, вытащил лодку за нос на берег, и вот на песок аккуратно ступила Алисия в длинном шелковом платье и серебристых балетках.

Под океанским бризом ее легкое платье облепило тело. По бокам от впалого живота выпирали костлявые бедра.

Мне вспомнилось виденное однажды изображение священных коров Ганга, доведенных до истощения.

– Что за прикид? – спросила я.

– Было не до переодевания, – бросила она. – Пришлось быстро сматываться.

Она скинула туфли, стянула через голову платье и осталась в кружевном лифчике и трусах, едва прикрывающих зад.

С яхты в нашу сторону уже пялились мужики.

– Ева! – театрально зашептал Джек. – Она же голая.

– Послушай-ка, малыш, – сказала Алисия, – как там тебя?

– Джек.

– Да, точно. Так вот, Джек, если хочешь, я могу показать тебе, что значит быть голой. И выглядит это иначе. Видишь эту полоску ткани? Называется «нижнее белье».

– Но я вижу твои гениралии.

– Значит, сегодня твой счастливый день, Джек.

Она отвернулась от нас и, пробежав по мелководью, бросилась в воду. Нырнула с грациозностью дельфина и поплыла кролем, рассекая волны. Папаши с яхты чуть шеи не свернули.

– Почему сегодня мой счастливый день? – спросил Джек.

Я взъерошила ему волосы.

– Короче, она развлекалась в местной забегаловке с каким-то папиком, – поведал Рейф, выбираясь на песчаный берег с крошечным холодильником. – Танец на коленях, все дела… И тут входит ее отец и закатывает скандал. Требует арестовать мерзавца. Угрожает подать в суд. За изнасилование. Несовершеннолетней, понял?

– Изнасилование, – поддакнула Вэл. – Несовершеннолетней.