Последнее лето

– Честно говоря, я еще не вполне хорошо знаю своих вновь обретенных родственников, – начала она все еще сдавленным голосом. – Мы совершенно чужие люди, если уж быть честной… Однако вот одна весьма прозрачная тайна моей племянницы, известная многим: она до одури влюблена в Игоря Вознесенского.

– А кто это? – нахмурился, вспоминая, Туманский.

– Ну, Вознесенского знает весь город! Все мужчины бешено к нему ревнуют, потому что все дамы и барышни моментально теряют от него головы, стоит им на него только посмотреть.

– Что, такой уж красавец?

– В самом деле красавец. К тому же – актер Николаевского театра. Чуть ли не каждый вечер красоту свою напоказ выставляет.

– И ваша племянница поддалась всеобщему поветрию? – Туманский пожал плечами. – Да ну, это несерьезно. Кто только по младости лет не влюбляется в актеров да актерок! Детская болезнь, которая скоро и бесследно проходит.

– А у вас что, дети есть? – спросила Лидия, изо всех сил стараясь обрести былое высокомерие и больше не выдавать Туманскому своего страха.

– Бог миловал! – презрительно отозвался тот.

– Тогда и не говорите того, чего не знаете. Детские болезни иной раз до старости аукаются. Боюсь, что у Сашеньки тот же случай. Она в Вознесенского влюблена до полной потери разума. Она за ним гоняется с предложениями руки и сердца…

Туманский даже отпрянул:

– Что вы говорите?

– Да то, что слышите! – с торжеством усмехнулась Лидия.

– Но это же… – Он хищно усмехнулся. – Это же просто великолепно! Именно то, что мне нужно! Теперь только и осталось, что узнать о нем побольше. Есть человек, который… – Он не договорил, вскочил: – Я должен ехать.

Лидия вздохнула с облегчением: наконец-то она хоть ненадолго от него избавится! А может быть, и надолго, может быть, навсегда? Может быть, она ему больше не понадобится?

Туманский уже шагнул к двери, как вдруг остановился:

– Ч-черт! Зачем ехать? Я и позабыл о благах цивилизации! Нужно уметь ими пользоваться!

Он подошел к телефонному аппарату, снял трубку. Стукнул по рычагу:

– Алло, барышня? Дайте верхнюю часть, 79—79.

«Какой противный номер! – подумала Лидия. – Интересно, чей это телефон?»

– Добрый день, Яков Климович, – заговорил, как только его соединили, Туманский. – Вас беспокоит один поклонник вашего таланта. Меня зовут Павел.

«Что, – удивилась Лидия, – какой еще Павел?! Ах да, у них же, у всех революционеров, клички какие-нибудь, словно у воров. Конечно, и Бориска – имя не настоящее… Ах, Бориска! Ладно, лучше не буду о нем думать. Все обойдется, непременно обойдется… А кто такой Яков Климович? Поклонник его таланта… Он тоже актер? Ну конечно же! У кого Туманский может навести справки о Вознесенском, как не у актера? – Она попыталась вспомнить афиши. – Яков Грачевский, вот кто это! Боже мой, такой импозантный мужчина… Неужели он в связи с ними? Экая шваль…»

Тут же она сообразила, что тоже в связи с ними , а потому тоже вполне заслуживает названия швали, и покосилась на Туманского с новым приступом ненависти. А тот продолжал разговор:

– Рад, что вы меня узнали. Чем вас так обеспокоил мой звонок, Яков Климович? Что плохого в том, что один человек звонит другому и заводит с ним разговор об искусстве? Уверяю вас, в этом нет ничего ужасного!

«Понятно, – мрачно кивнула Лидия. – Грачевский обеспокоен, что разговор будет подслушан. Боится он товарищей

. Да и я боюсь… Эх, как же мы с ним влипли в революционный водоворот!»

– Я не перестаю восхищаться вашей игрой, – как ни в чем не бывало продолжал Туманский, который явно и сам был актер отменный. – Надеюсь, вы и впредь будете радовать ваших поклонников. Вообще труппа ваша чрезвычайно хороша. Вот тот же Игорь Вознесенский… Предмет обожания стольких дам, стольких девиц! Наверное, каждая спит и видит, как бы его под венец увлечь. А он… у него есть дама сердца? Что?!

Лицо Туманского вытянулось. Видимо, тоже получил какой-то сюрприз … Лидия хотела было позлорадствовать, да забыла – ее разобрало любопытство.

– Вы уверены? Кем были? Вы? И когда? Уже шестой год, как… Какое невероятное известие… А почему он это так тщательно скрывает? А, да, конечно… Вот так новость! Что вы, что вы, конечно, я буду молчать. Мне ведь плевать на вашего Вознесенского, сами знаете, я же не влюбленная барышня. Прощайте, Яков Климович. Чувствительно вам признателен!

И Туманский положил трубку.

– Ну что? – едва сдерживая нетерпение, спросила Лидия. – Что он вам сказал?

– Да просто фарс какой-то… – пробормотал Туманский. – Сущий фарс! Вообразите, актеришка, оказывается, женат.

– Женат? Как женат?