Последнее наше "Привет" (ЛП)

Постучав в дверь палаты, я зашла, не дождавшись ответа. Такова была политика больницы - постучать и в любом случае войти, если ответа не будет более пяти секунд.

— Доброе утро! — поздоровалась я жизнерадостно.

Заходя в палату, я просматривала медицинскую карту пациента. Его звали Уайатт Бланкетт, двадцать восемь лет. Прошлой ночью у него случился сердечный приступ и... причина сердечного приступа не указана.

Я подняла глаза от бумаг и увидела его. Пациент лежал на больничной койке, опираясь спиной на две подушки, и безучастно смотрел телевизор. Меня он даже не заметил.

— Как вы себя чувствуете, мистер Бланкетт? — спросила я осторожно.

— Как если бы вчера у меня случился сердечный приступ, — сухо ответил он, не отрывая глаз от телевизора. Его ноги торчали из-под одеяла, парень был высоким и мускулистым. Он совсем не выглядел больным или перенесшим сердечный приступ. Его мягкие черные волосы были коротко пострижены по бокам, а на лоб свисала густая челка.

У этого человека вчера случился сердечный приступ, но каким-то образом ему удалось уложить волосы, или кто-то уложил ему волосы до прихода медсестры. До моего прихода.

Я удивилась, но постаралась не подать виду.

— У вас что-нибудь болит?

Ожидая ответа, я проверила его капельницу.

Он ненадолго замолчал, переключая каналы.

— Во-первых, колет в груди. И болит локоть, так как я упал на него, когда сердце остановилось. Вполне возможно, рука сломана. Мне нужно хорошее обезболивающее, а не это дерьмо, которое отпускают без рецепта, — он посмотрел на меня, и я поймала взгляд его серо-карих глаз. Сглотнув, я кивнула в ответ.

— Ну конечно, — ответила я, делая записи в его карточке. — Я запишу вас на рентгенографию, а доктор Венис вас осмотрит. Мы учтем ваши пожелания, — закончила я уверенным кивком.

— Спасибо, —и он снова повернулся к телевизору.

— Вы готовы позавтракать, мистер Бланкетт?

— Да.

— Молоко или апельсиновый сок?

Он не смотрел на меня и даже не улыбался.

— Апельсиновый сок.

— Хорошо, я сейчас вернусь, —ответила я, покидая палату.

Разогрев завтрак в микроволновке, я поставила тарелку на поднос, рядом с пакетиком апельсинового сока и упаковкой одноразовых столовых приборов, и вернулась в двести девятую палату.

Я постучала, сосчитала до пяти и медленно открыла дверь свободной рукой, держа поднос перед собой.

На этот раз я удостоилась взгляда. Он сел повыше, и я поставила поднос примерно на уровне его бедер, очертания которых угадывались под одеялом.

— Вам нужно что-нибудь еще? — спросила я, пока он открывал упаковку и доставал вилку.

Он задумался на мгновение.

— Еще одна подушка не помешала бы.

— Хорошо, я скоро вернусь, — кивнула я.

Я принесла ему подушку, и он подоткнул ее под спину в дополнение к остальным подушкам.

— Что-нибудь еще? — снова спросила я.

Он приподнял пакет апельсинового сока и встряхнул его, искоса посмотрев на меня.

— Еще апельсинового сока не помешало бы.

Я отправилась за соком, и Дениз заметила мой хмурый взгляд, когда я выходила из его палаты. Она понимающе мне улыбнулась.

Неискренно улыбаясь, я протянула ему пакетик сока, мельком заметив, что поднос пуст.

— Вы закончили завтракать?

— Да, — бесстрастно ответил он и убрал руки, чтобы я смогла забрать поднос. Я накрыла его ноги одеялом, и повернулась было уйти, как он резко остановил меня:

— Подождите.

Я обернулась, и он спросил:

— Разве вы не должны спросить, не нужно ли мне что-нибудь еще?

Мне хотелось бросить поднос мистеру Ворчливому в лицо, но я сдержалась, потому что лицо, по-видимому, было единственной приятной деталью в нем.

У него было больное сердце и дерьмовая манера общения, и он ни разу не улыбнулся. Но я ко всем испытывала определенное сочувствие.

— Вам что-нибудь еще нужно, мистер Бланкетт?

Он отрицательно покачал головой, затем сказал:

— Примерно через час, возможно, мне что-нибудь понадобится.

— Тогда я зайду к вам примерно через час.

Я вышла из палаты, проклиная тот факт, что работаю в самой маленькой больнице Чикаго.

На медсестер здесь взваливали почти все, потому что пациентов было мало. Больница состояла всего из двух этажей. Пятнадцать палат на втором и тридцать на первом этаже. За утро мы с Тессой осматривали не более тринадцати пациентов, или даже не более пяти, если мы обе дежурили на втором этаже. Сначала заполнялся первый этаж, и только потом могли положить кого-то на второй. Каждое утро кого-то из пациентов выписывали, и они отправлялись домой, за исключением случаев, когда те жили одни и нуждались в более длительном лечении в больнице. По утрам никогда не бывало чрезмерно много работы, разве что неподалеку от нас могла случиться какая-нибудь трагедия. В противном случае этим утром больше пациентов нам не видать.

Зато по выходным больница была переполнена, но никто не оставался дольше, чем на ночь или две.

Уайатт Бланкетт пережил сердечный приступ вчера, и по одному взгляду на его локоть можно было понять, что что-то не так.

Ни прошлым вечером, ни сегодня утром к нему никто не приходил. Неужели у этого человека не было семьи или друзей в Иллинойсе? Может, он потому и был таким замкнутым?