Последнее предложение

— А ты не шути, — резко сказал Нечаев, развернулся и торопливо пошел прочь. Роман еще несколько минут смотрел на остров, покуривая, потом встал и пошел в противоположную сторону, сосредоточенно глядя перед собой. Подошел к ларьку, поглазел на витринку, купил сигареты и пошел к выходу из парка, уже улыбаясь про себя, хотя веселиться, собственно, было не с чего. Остановился неподалеку от фонтана, закурил, разглядывая стайку девушек на скамейке, и пошел дальше. Выйдя из парка, перебежал через дорогу, дождался трамвая и поднялся в салон. Проехал пару остановок, спокойно глядя в окно, вышел, миновал скопище деревянных частных домиков, посмотрел на часы, прибавил шагу и с деловитым видом проворно нырнул за угол длинного складского здания. Тотчас же развернулся и на коротком замахе нанес удар в челюсть выскочившему из-за угла человеку, и тот, глухо стукнувшись о стену, ополз на асфальт с закатившимися глазами и очень обиженным выражением лица. Роман мгновенно наклонился, подхватил ударенного подмышки, поставил его на ноги и, перекинув его безвольную руку себе через затылок, полуповел-полупотащил человека к густым зарослям сирени неподалеку в углу грязной площадки, попутно оглядевшись. Но если кто из прохожих и заметил, что произошло, то не подал виду — люди спокойно шли по своим делам, и никто не кинулся к Савицкому с возмущенными криками. Только какая-то женщина средних лет, шедшая навстречу, вдруг замедлила шаг. Роман уловил ее подозрительный взгляд и, мотая опущенной головой, путаясь в собственных ногах и слегка заваливаясь вправо под тяжестью чужого тела, загнусавил:

Я женихов твоих — через колено!

Я папе твоему попорчу кровь!

О, выйди, выйди, выйди, Аграфена!

О не губи разбойничью любовь!

— Да что ж это такое, прохода нет от алкашни! — возмущенно сказала женщина, проходя мимо, и Роман качнулся к ней вместе со своим безжизненным спутником, который в данный момент был на редкость сговорчив в действиях.

— Паша, гляди — женшина!.. Ишь, грудь каку отрастила!.. Можно потрогать?..

Дама проворно метнулась в сторону и зашагала прочь на большой скорости, опасливо-возмущенно ругаясь совершенно недамскими словами. В отдалении кто-то засмеялся. Роман глянул вперед — дорожка была пуста, на площадке тоже никого не было. Он свернул в сторону, спустя несколько метров свалил человека в кусты возле глухой стены, огляделся и юркнул следом. Присел на корточки и быстро обыскал уже слабо трепыхающееся и постанывающее тело. Никаких документов при человеке не оказалось, а содержимое карманов состояло из пачки сигарет, зажигалки, визитки ресторанчика «У Палыча» с двусмысленной надписью «Лучше, чем у Палыча, вы не найдете!», примерно около двух тысяч рублей мелкими бумажками и несколько небрежно смятых стодолларовых купюр. Роман поддернул правый рукав свитера мужчины и с ухмылкой посмотрел на серебристые «Пирелли» на запястье — отнюдь не самые дорогие часы, примерно в штуку зеленью, но все же можно сказать, что Валька не ошибся, а уж с лицом, так вовсе попал в точку — лежащий и впрямь чем-то напоминал ящерицу — очень короткий нос с вывернутыми ноздрями, маленькие глаза, узкое костистое лицо и морщинистая шелушащаяся кожа. Савицкий похлопал человека по щекам, тот застонал легонько и жалостно, но глаз не открыл. Тогда Роман сильно сжал большим и указательным пальцами мочку его левого уха, мужчина встрепенулся, поддернувшись, но возглас боли ударил в закрывшую рот ладонь.

— Будешь орать — оторву чего-нибудь. Понял? — мягко спросил Роман, и человек слабо дернул головой. Роман убрал ладонь с его рта и положил пальцы ему на кадык, придавив коленом поперек груди.

— Кто?

— Что?.. — со злым недоумением спросил тот. Роман сжал пальцы на его кадыке, и лежащий захрипел, дергая стремительно сереющими губами. Выждав несколько секунд, он ослабил хватку, и человек старательно задышал, быстро моргая.

— Кто? — повторил Роман.

— Не понимаю… что вам надо?! — испуганно возмутились в ответ.

— Хотел узнать, как пройти в библиотеку.

— Что?

— Оне не понимают, — Роман снова сжал пальцы, одновременно перехватив дернувшуюся к нему правую руку и сильно вывернув ее. — Ты чего, голуба, за мной весь вечер таскаешься? Ажно с самого причала? Понравился я тебе? Так сильно, что даже на работе справки наводил? Это называется вторжение в частную жизнь. Может, ты и мою медкарту успел изучить? Пометки из психдиспансера видел? Знаешь, а не буду я тебя больше ничего спрашивать, скучный ты какой-то, — он сжал пальцы еще сильнее, и мужчина, задыхаясь, просипел:

— П-подождите!..

Роман отпустил его кадык, коротко глянул сквозь листву на пустую площадку, потом на покрытое крупными каплями пота бледное лицо с бешено раздувающимися ноздрями.

— Кто?

— Г-гельцер, — выдавил лежащий.

— С какими инструкциями?

— Он просто хочет знать о ваших передвижениях, — мужчина сглотнул, не отводя глаз от склонившегося над ним непроницаемого лица. — Где бываете, что делаете… что вы из себя представляете, в общем…