Последнее задание Гвенди

«Но мы в открытом космосе. Некоторые вещи могут пойти не так. Мы не говорим про это, когда мы делаем наши тренировки во время подготовки к миссии, но каждый это знает. Даже Гарет знает это, вот почему он готов выполнять некоторые задания в экстренной ситуации. 95 процентов недостаточно хорошо, нужно, чтобы было 100».

«Я в порядке», - запротестовала Гвенди. «Готова идти дальше»

«Тогда вы не откажетесь от проведения одного теста, не так ли?» спросил доктор Глен. «Чтобы облегчить наши мысли прежде, чем мы отправим тебя в космос с чем-то важным, о чём мы не знаем и мощным ядерным реактором, о котором знаем.

«Хорошо, я согласна», - сказала Гвенди. Потому что, действительно, что ещё она могла сказать? Даже с тех самых пор как Ричард Фаррис появился в третий раз, она чувствовала себя крысой в постоянно сужающимся коридоре, в таком, в котором не было выхода.

Это суицидальная миссия, она рассказала Фаррис той ночью на заднем дворике веранды

, и ты знаешь об этом.

Тест был назначен на 17-00, а в данный момент было 16-40. Время подготовиться. Что означало, что настала пора доставать шкатулочку с кнопочками из сейфа.

27

Пока Гвенди служила в Палате Представителей США, у Гвенди были хорошие связи. Являясь членом Сената, у неё были связи даже получше, и ей никогда ещё не надобилась одна так сильно, как после последнего её Зависания Мозга. Фирменным блюдом ресторана являются коленчатые валы, ИИСУСА ради! Она подумала позвонить Шарлотте Морган, затем отставила идею сразу же. Шарлотта была призраком, в любом случае. Она может решить, что позволить Гвенди обращаться со Шкатулочной с кнопочками является слишком большим риском. Гвенди знала, что позволить кому-нибудь другому обращаться с коробочкой будет ещё большим риском.

После некоторых раздумий, она позвонила одному из своих новых друзей: Майку ДеВайну из Агентства Национальной Безопасности. Она сказала ему, что ей нужно записаться на встречу с психиатром, который был бы полностью заслуживающим доверия. Она спросила, знал ли Майк такого человека, зная, что он знал бы; Агентство Национальной Безопасности внимательно следило за любого вида ментальными проблемами своих сотрудников. Секреты должны сохраняться.

«Теряете свою нить, Сенатор? Произнёс Майк дружелюбно.

Гвенди весело засмеялась, как если бы это не было точно тем, чего она боялась. «Нет, все мои «шарики» на месте и подсчитаны. Я вовлечена в проверку НЗС, эта информация только для твоих ушей, Майк – и у меня имеются некоторые очень деликатные вопросы».

НЗС расшифровывалось как Национальная Система Защиты, и этого было достаточно для Майка. Никому не нравится идея ментально нестабильных людей, ответственных за ядерный арсенал.

«Есть какая-нибудь проблема, о которой мне следует знать?»

«Сейчас нет. Я проявляю инициативу»

«Хорошо знать это. Есть один парень… подождите секундочку, не могу вспомнит его имя…»

Присоединяйся к клубу, подумала Гвенди, и не смогла удержаться от улыбки. Терять свои «шарики» имеет свою смешную сторону, полагала она, или имело бы, если бы шкатулочка, которое может уничтожить весь мир, не была бы вовлечена.

«Хорошо, вот оно. Норман Амбросс наш лучший психотерапевт, к которому нужно сходить. Он живёт на Мичиган-авеню». Гвенди записала адрес, плюс офисный телефон Амбросса и его личный мобильный номер телефона. Спасибо БОГУ за информацию от Национальной Системы Защиты, подумала Гвенди.

«Наверное, к нему записаны в очередь, длящуюся до конца двадцать третьего столетия, но я думаю, вам удастся перепрыгнуть её, так как вы являетесь Сенатором США и всё такое».

Гвенди смогла перепрыгнуть очередь и уже сидела в кабинете доктора Амбросса в следующий полдень. После прослушивания его повторений обещания держать всё в абсолютной конфиденциальности, она глубоко вздохнула и рассказала ему, что боится того, что страдает от начальной стадии болезни Альцгеймера или деменции. Она рассказала ему, что, если бы это было так, никто не должен знать, пока она не выполнит определённую высокоприоритетную миссию.

«Насколько высокоприоритетную?» спросил Амбросс

«Самую высокую, но это всё, что я могу сказать. Может, должен пройти год, прежде чем я смогу выполнить эту работу, которую мне нужно выполнить. Скорее всего, года два, а может быть даже три, о БОЖЕ, надеюсь, что нет».

«Могу я предположить, что если определённые люди узнают о твоей кондиции, если она и в самом деле существует – эта работа будет отобрана у вас?»

Гвенди одарила его холодной улыбкой. «Этого не может произойти. Если бы кто-нибудь попытался, это было бы настоящей трагедией».

«Сенатор-«

«Гвенди. Пожалуйста. Здесь меня зовут Гвенди».

«Всё хорошо, Гвенди. Есть ли история Альцгеймера или деменции в вашей семье?»

«Да нет вообще-то. Моя тётя Фелиция стала тю-тю, но ей уже было давно за 90»