Последняя битва императоров. Параллельная история Первой мировой

Операция Западного и Северного фронтов организовывалась очень спешно, еще не все силы успели сосредоточиться. Тем не менее 18 марта ударила мощная артподготовка, наши солдаты устремились в атаки. Своего опыта прорыва позиционной обороны еще не было, использовали французский и германский. По приказу Ставки был переведен на русский язык немецкий учебник «Прорыв линии фронта противника». Но союзники и противники тоже еще толком не умели прорывать оборону, и наряду с их достижениями наши войска переняли ошибки. Выбрали для ударов узкие участки, пустили солдат волнами цепей с небольшими интервалами. Подходили соединения из второго эшелона, и им вслед за атакующими нужно было идти по узким пробитым коридорам, их косили с флангов германские снаряды.

Но союзники восхищенно (и удивленно) отметили: «Русские имели успех». Он был точно таким же, как в любом наступлении англичан и французов. Наши части у Нарочи и под Якобштадтом продвинулись на 2–3 км, захватили первую линию вражеской обороны. Германское командование вообще было ошеломлено. Пребывало в уверенности, что русские уже не способны на серьезные удары, а они атаковали жестоко и упорно, немецкие части с огромным трудом сдерживали их. В штабе Обер-Ост считали положение критическим, Людендорф писал: «Всеми овладело напряженное беспокойство о дальнейшем».

Начали снимать и направлять к оз. Нарочь дивизии с австрийского участка фронта. Прекратили атаки под Верденом. Полагали, что и из Франции, возможно, потребуется перебрасывать войска на Восток. Но русских остановили даже не оборона и контратаки немцев, а внезапная оттепель. Снега сразу «поплыли», окопы залило водой, поля превратились в моря грязи. Артиллерию стало невозможно передвигать на новые рубежи. 30 марта Ставка приказала прекратить наступление. Оно обошлось очень большой кровью. Наши войска потеряли 70 тыс. человек, германские — 20 тыс. Но операция ставила лишь одну задачу, отвлечь противника на себя, спасти Францию. Она была выполнена. Сражение под Верденом прервалось на целую неделю. Только 1 апреля, когда наступило затишье на Востоке, германцы возобновили атаки.

Но французы за неделю наладили оборону, перевезли корпуса из Лотарингии и по численности превосходили неприятеля. Несмотря на это, немцы продолжали наседать, хотя продвинулись всего на 7 км. Под Верденом началось именно то, что предполагал Фалькенгайн, война на перемалывание. Обе стороны стягивали все больше артиллерии. Французские легкие пушки за март выпустили 4 млн. снарядов, германские шквалы огня не уступали. Защитники Вердена снова устанавливали орудия в разоруженных фортах и опорных пунктах, а немцы — в тех, которые они захватили. К подчиненным командование относилось по-разному. Германцы держали свои дивизии в пекле неделями и месяцами, почти до полного уничтожения. Французы — по 4–5, максимум 10 дней, потом отводили для отдыха и пополнения. Но и этого хватало. Шоссе на Верден прозвали «дорогой в рай». Французский офицер писал: «Мы находились в мерзлой грязи под ужасной бомбардировкой, и единственной защитой являлся узкий окоп… Я прибыл сюда со 175 солдатами, а возвратился с 34, несколько человек сошли с ума».

Среди тех, кто сражался под Верденом, был и лейтенант Паулюс. Здесь он в первый раз испытал условия, близкие к тем, в каких его армия очутится в Сталинграде. Западные союзники уважительно назовут Сталинград «вторым Верденом». Но общего было мало, разве что руины вместо укрытий. Сталинград никогда не был крепостью, и войны на истребление там никто не планировал. Немцы просто силились захватить его любой ценой, а наши солдаты встали насмерть и не пропустили их.

53. Трапезунд

Катастрофа под Эрзерумом всколыхнула всю Турцию. Народ зароптал — его жертвы, лишения, затягивания поясов, к которым призывали младотурки, оказывались напрасными. Поносили немцев, популярность Энвера падала, на Талаата было неудачное покушение. Вновь поднимала головы оппозиция. Ее арестовывали, вешали. Но дошло до того, что в главной стамбульской мечети Айя-София муллы прокляли немцев и иттихадистов. Правители поняли, что дело пахнет жареным. Энвер, Талаат, министр финансов Джавид-бей принялись закидывать к правительствам Антанты удочки насчет сепаратного мира. Причем каждый изображал себя главой «партии мира», Энвер — противником Талаата, якобы сторонника войны, Талаат — противником Энвера. Направляли уполномоченных для тайных переговоров в Швецию и Швейцарию. Через шведского банкира Валленберга обращались с просьбами о посредничестве к американцам, японцам (через него же в 1944 г. будут искать контактов с американцами Гиммлер и Шелленберг).