Последняя черта

Наверное, с такими предложениями стоило приходить, прихватив каких-никаких, но конфет. Или цветов. Почему-то все умные мысли до Лехи доходили уже после.

— Я не собираюсь тобой пользоваться, — на всякий случай пояснил он, — Если нет — я уйду.

«Какой прагматичный,» — удивилась Катя. И всё равно ничего не могла с собой поделать.

— А ночами ты не спишь, — заключила она, покачав головой.

Отставила чашку, взяла его за руку, повела в спальню. Тёмную спальню с задёрнутыми шторами и большой мягкой кроватью — Катя любила комфорт. И прежде, чем пустить его на идеально чистое постельное бельё, недовольно окинула взглядом одежду.

— Но есть одно условие, — проговорила спокойно, радуясь, что в темноте не видно, как она снова краснеет. — Ты разденешься. Хочешь, я выдам тебе халат. Я совсем недавно постирала бельё, а ты в уличном.

— Нашла проблему, — фыркнул Леха, стаскивая с себя футболку. Взгляд зацепился за кресло — скинул на него, там же своё место нашли и брюки, звякнувшие бляхой ремня. Он какое-то время стоял так, напротив неё, разглядывая в полумраке, а потом уже сам утянул её на кровать. Руки скользнули по талии, обхватили не железной, но крепкой хваткой.

Лёха уткнулся носом Кате в шею, прикрыл глаза и постарался просто забыться.

Иногда — ещё давно, у него получалось. Просто в голове вместо мыслей образовывалась пустота, а тут не получалось. Все равно воспоминания минувших дней мелькали — одно за другим, адовой каруселью перед глазами.

А она была и правда тёплой. Даже сквозь одежду. Лёха уже не помнил, когда в последний раз засыпал с кем-то вот так, да и лежал тоже. Раньше грелкой работала Алиса, а потом появился Ворон и приходилось довольствоваться даже не дружескими объятиями, а однодневными — в которых не было ничего, кроме желания отрубиться после хорошего секса. Лезть к Изабель — так жалко Герасима, а других кандидатур не имелось.

— Спасибо, — тихо сказал он, все так же не сменив положения.

Катя лежала, окружённая стальным кольцом рук и не знала, дышать ей, или визжать от детского восторга. Так странно — серьёзный, уставший, пугающий одним взглядом парень уткнулся ей в шею, обнял её за талию и поблагодарил тихо, словно искренне. За что благодарил? Неужто думал, что ей неприятно? Вздохнула только.

Не удержалась, пальцами забралась в его волосы и мягко так, нежно поглаживала. Как будто забрала домой бездомную собаку — и страшно, что укусит, и хочется приласкать. «Совсем его там замучили. И эта замучила, с красными волосами. Она кого угодно замучит, — бурчала про себя Катя. — Не высыпается... не ест, небось тоже... Разве можно так с мужчиной обращаться?»

— А я тебе всё равно что-нибудь приготовлю, — упрямо прошептала она тихо-тихо. — Чтобы точно понравилось.

— Потом, — кое как разобрал её бормотание Лёха, — Потом — может быть.

На него накатывало это странное состояние дремоты. Когда до сих пор вроде как бодрствуешь, а вроде — мозг совершенно отказывается соображать. И деятельности никакой разводить не собирается, хотя хочется. Может прижать ближе, может, уже больше по привычке подобной ситуации, провести где-то по нежной коже, заставив вздрогнуть. Но Лехе было сейчас не до этого.

Когда Катерина забралась пальцами в волосы — он даже не отреагировал. Просто осознал, что это довольно приятно.

— Извини, что тогда резко выгнал, — внезапно вспомнил Леха о мысли, которую мутузил пол дороги, — Обычно я веду себя по другому. Но тогда подохнуть, казалось, легче.

"Да и сейчас кажется" — не без сарказма добавил он про себя. Ему казалось, что он не успокоится, даже если все вернётся на круги своя. Привычку вечно озираться точно никогда не потеряет. Она въелась в него намертво.

— Я привыкла быстро покидать незнакомые квартиры, — улыбнулась Катя. — И не сержусь на тебя.

Странно, что тот не засыпал. Вряд ли он поделится тем, что его волнует, но она догадывалась, с чем это могло быть связано. Закусила губу, раздумывая, стоит ли. Опустила одну ладонь вниз, провела по груди, ощущая тепло и рельеф его тела. Ей его хотелось. Очень.

— Тебе надо расслабиться, — честно прошептала она. И фиг с ними, со стереотипами. — Считай, это я тобой пользуюсь. Можно? — И сердце замерло в ожидании ответа.

Лёха откровенно прихуел. Даже глаза открыл, приподнимаясь на одной руке.

— Пользуйся. Но предупреждаю — я пиздец какой уставший.

Он даже сомневался, что у него встанет, хоть лёгкое прикосновение и вызывало слабую волну мурашек. В другой раз, наверное, послал бы — нахер позориться лишний раз, но сейчас было плевать.

«Ну что за глупости!» — думала она, укладывая Лёшу на спину и спуская бретельки домашнего платья. Лифчик под него она не надевала, а ткань, тихо шурша, обнажила грудь. — «Как будто только мальчики могут тащиться от чужого тела...»

— Заснёшь — и хорошо, — слукавила Катя.