Последняя черта

Ветеринар доверия не вызывал, впрочем, у Мел всегда было с этим туго. Кота она ему отдавала даже с некоторым нежеланием, только когда увидела в его глазах искреннее желание помочь. Стояла, словно тревожась, с холодеющими пальцами, смотрела, как обрабатывают животному рану, как присыпают порошком, как, держа с Марц в две пары рук, выбривают вокруг уха лишнюю шерсть. Кот царапался и шипел весьма убедительно.

Потом кота несла Марц, а Мел какое-то время ещё шла рядом, хотя им было совсем не по пути, слушала возмущения и жалела, что сейчас уже и не выпьешь.

«Я тебя найду, никуда не денешься,» — всплыло в голове.

«Обязательно найди,» — подумала Мел.

Глава 18

Обратная дорога оказалась будто короче. Да и Ворон вытянул весь разрешённый ограничениями скорости максимум. Медленно поднимался по лестнице, чтобы не оставлять Дока позади — было бы крайне неприлично. А потом всё же дал себе волю, нашёл в квартире маленькую тёплую Ташу и обнял, приподнял над полом, не зная, как ещё выразить радость за то, что снова её видит. Все потраченные нервы, вся боль стоили её дыхания, сердцебиения и, пусть затравленного, но живого взгляда.

— Я очень за тебя перепугался, — честно поделился с ней Ворон, выпустил и даже застыдился на секунду своего слишком резкого и сильного порыва. Да, он раньше не так уж и часто с ней пересекался взглядами, действиями, репликами, но потерять всегда оказывалось достаточно, чтобы осознать истинную ценность. Улыбнулся вымученно, но счастливо, — И рад, что ты снова с нами.

Таша, в которую уже успели скормить две таблетки успокоительного и напоить чаем только кивнула, принимая объятия и неловко улыбнулась, отводя взгляд.

— Я тоже, — как будто сорванным, не своим голосом ответила она. От когда-то звонкого, радостного, не осталось и следа. Ей хотелось бы спросить что происходило за это время, где Актёр — потому что он не уходил ночью все то время, пока Таша жила здесь, но не решалась. Говорить не хотелось ничего — только спрятаться подальше от всех, но делать этого не позволяла уже сама. Общение с друзьями было важно, чтобы окончательно не разбиться, не провалиться в себя. Таша тянулась на встречу яркой Алисе, теплому Лёхе, внезапно слишком заботливой Марципан, холодной на вид Меланхолии, беспокойной Изабель, сильному Герасиму, измученному Ворону, стальному Доктору и дотянуться никак не могла.

— Я... — она оглянулась за поддержкой на Алису, — Всё закончилось, правда?

Каста закусила губу.

— Не совсем. Вернее — всё только начинается.

Ташка побледнела, вернула себя на стул, поджала ноги и уставилась куда-то в пол.

— В каком смысле? — спросила спустя минуту, не меняя положения, даже не моргая — только теребила рукава толстовки.

«От-вет-ствен-ность» — снова напомнил себе Ворон и заставил себя открыть рот, тщательно подбирая слова.

— Тебе точно больше ничего не угрожает. Алису мы отбили в суде с помощью общественного резонанса. Был большой митинг. Актёр выступал с речью. Люди хотят перемен, а мы можем дать им революцию. Актёра убили, — он мог бы соврать, мог бы не договорить, но Таше не стало бы лучше. Рано или поздно сказать пришлось бы. — Но он точно хотел бы, чтобы всё продолжалось так.

Ворон чувствовал — сейчас нужно будет что-то сделать, и надеялся, что среагирует. Он, или Алиса, или кто-то ещё... Казалось, Таша сейчас сломается, согнётся под весом услышанных новостей напополам и внутри неё что-то предательски хрустнет.

— Отомстили... Отомстили, я вас спрашиваю?! — она птицей подорвалась с места. Алиса вздрогнула, на миг зажмурившись, — Не надоело?! Ворон, это бред чистой воды!

Голос опять стал звонким, хоть и хрипел немного — в нём пробивались так и невыплаканные до конца слёзы. Ей было больно. Каждое слово — пуля в грудь, выбивающая любое желание существовать дальше. Наверное, про Актёра она и сама поняла, но слишком боялась себе в этом признаться. Просто потому что больше не хотела любой боли, в какой угодно форме. Стояла нахохлившимся птенцом перед большой птицей и старалась яростно топорщить обломанные перья.

— Таш, успокойся, — глухо обронил Лёха, подойдя к ней со спины, положил было руки на плечи, но девушка дёрнулась, взглянула на него с почти ужасом и он отошёл, миролюбиво показывая, что больше не тронет.

— Вы хотите следом? За Актёром? За Диким?! — Ташка вскинула подбородок, всхлипнула, — Это идиотизм! Против кого вы собираетесь сейчас собираете митинг? Против них? Да нихрена! Вас просто рассуют по автозакам или пристрелят, а потом еще и трахнут на последок, перед стулом! Доктор! Док, скажи им!

Вошедший на кухню замер, тяжело сглотнул и Таша сама все поняла.

— Ты... Я считала тебя умнее.

— Тебе нужно успокоится, — проходя мимо Ворона, рыжий незаметно хлопнул его по спине, — Слышишь меня? В тебе говорит...

— Что во мне говорит?! Что? — она закашлялась, но продолжила, — Боль? Страх? Я устала! Я, блять, сколько... четыре, четыре дня сидела там и слушала, как они обсуждают, в каких позах и по сколько за раз меня будут ебать!