Последняя черта

Здание в виде деревенского домика на самом деле было качественно материализованной голограммой на сложном каркасе, но выглядело, ощущалось и пахло будто по-настоящему, корой и листьями. Деревянный домик строить было бы куда дороже, а если заведение накроют менты — не получится перетащить на новое место.

Глава 10.5

Герасим с Изабель шли позади, молчали, а вид у хакерши был крайне озабоченный, встревоженный. Изредка Изи что-то спрашивала у друга, тот откликался, и Изабель делалась всё бледнее и бледнее. Под конец она вовсе вцепилась ему в руку, стараясь найти в этом хоть какой-то поддержки. И нашла. Вечный охранник сейчас превратился ещё и в защитника эмоционального.

Внутри домика нельзя было курить — электроника этого не любила. Но снаружи стояли уже настоящие длинные дубовые столы, на один из которых компании тут же указал улыбчивый официант. 

Когда все расселись, Изабель уже догрызла яблоко, выкинула оставшуюся от него палочку и теперь принялась за губы. Размышляла — стоит ли вообще заводить тему. Сейчас все казались ей расслабленными, в кои-то веки. Даже Таша включилась в небольшие диалоги и дружеские перепалки, вполне натурально посмеивалась и будто снова дышала, жила. Из очень, на самом деле, хотелось верить, что это не иллюзия, а девушка начинает отходить.

И всё же... Всё же молчать о таких вещах — это преступление. Изабель кашлянула, привлекая к себе внимание, дождалась, когда на неё посмотрят все девять пар глаз, и тяжело вздохнула.

—  У нас есть проблемы. Сильнее всего это касается Лёхи, Герасима, Таши и Доктора. Для остальных... Тоже свои тараканы.

Она рассказала. Путалась, нервничала, подбирала слова, виновато косилась на Ташку, замечая, как на её лицо вновь падает мрачная тень.

Чипы через два месяца станут полноценными следящими устройствами. Сейчас всё это если и было, то нуждалось в куче подтверждений и разрешений, а теперь государство потребовало постоянный доступ к личным перепискам, счетам, документам... В общем, ко всему, буквально херя закон о неприкосновенности частной жизни, вычёркивая его. Алекс, который звонил минутами ранее, сообщил, что производство чипов нового поколения поставили на конвейер, а «голосование» если и будет проходить, то через недели две-три. Итак, все будут обязаны заменить старые чипы на новые, а те, кого будут ловить на улицах вовсе без электро-меток, наделять ими принудительно.

—  Если кому что непонятно, я жду вопросов. Объясню подробнее.

—  Они там совсем крышей поехали?! — зашипел Лёха. — Какие, нахер, личные документы и счета?!

— Вот так просто? — нахмурился Ворон. — И даже мозги никому не промоют? А голосование как они тогда проводить собираются? — И только потом уточнил вещи более важные: — Их можно убрать или заглушить?

Таша только сглотнула, уставившись в столешницу. Видно было, как напрягается тонкая шея, а в глазах потихоньку плещется ужас. Алиса, сидящая рядом, нашарила её руку под столом и молча сжала, поглаживая большим пальцем.

—  Не совсем, — Изабель вздохнула. —  Можно, но сложно. Если вытащить их из тела сейчас — тебя расценят как труп моментально. За подробностями, вон, к Доку обращайтесь... Теперь всё будет так же, но наебать их будет в разы сложнее. Теперь, если тебя посчитают за труп, все счета, всё имущество моментально становится имуществом мёртвого, и распоряжаются им соответствующе. Есть завещание — по нему. Нет — значит, себе.

Доктор издал звук, похожий на рычание, и мотнул головой. Марц нахмурилась.

—  А если ловят без чипа?

—  Принудительно вводят, отправляют на исправительные или в тюрьму. Там уже... по обстоятельствам.

— Им тюрем не хватит, — ледяным тоном заметил Ворон. И добавил себе под нос: — Всем бы мозги вынести... всё равно они там для красоты. — Снова повысил голос: — Не может быть так, чтобы люди согласились на такое. Я не верю. Не настолько мы, блять, отупели! Если все будут против — им придётся заткнуться.

—  А ты реально веришь в голосование? —  поинтересовался Герасим. — Ты понимаешь, что люди просто устали и им проще будет схавать, опять подстроиться, чем выходить на улицы? 

—  Будут, — неуверенно проронила Меланхолия. — Это же... Это же слишком, чёрт побери!

Марц прикрыла глаза, пряча сжимающийся в груди ужас и злость где-то там же.

—  Да нихрена не будут! —  Гера резко и шумно выдохнул. — Я в налоговой работаю, я людей каждый сраный день вижу, и, если что-то не так, они уже даже не возмущаются! Понимаешь?! Им насрать, даже если прикопаться к самой тупой детали! Заблокировать слишком крупный перевод? Пожалуйста! Была недавно одна дамочка, пришла и спокойно начала выяснять, как это исправить и какие документы нужно принести. Слова не сказала, что это не обосновано. И таких вот «дамочек» — дохрена!

Ворон нахмурился. Непонятно, как он умудрялся казаться опасным, когда о подобном думал — не настолько ужасающе-опасным, как Док, но тихим холодным ужасом, готовым утянуть во тьму — даже несмотря на короткий ёжик волос и до сих пор бледное, излишне мрачное лицо.