Последняя из рода Блау

Мы замерли в ожидании смерти, и в этот момент деревянный кругляш амулета на груди полыхнул серебристым щитом, встретившись с черной стрелой Вызванного.

Артефакт Великого наконец-то сработал.

Тряхнуло так, что нас отбросило на несколько шагов. Конец черного щупальца расплавился в вечном огне, а остатки быстро-быстро всосало обратно в око. Воздух наполнил звук запредельного уровня, который резонировал внутри, разрывая барабанные перепонки. Вылетали стекла, взрывались бутылки, лопались бокалы – Вызванный ярился и тосковал по своей утраченной части.

Обратный путь мы преодолели в несколько мгновений. В купол влетели кубарем, собрав на своем пути все лужи и мусор. Я пробороздила носом брусчатку и выронила кубик в чьи-то быстро подставленные руки.

Надин что-то говорила, я видела, как открываются и закрываются губы, но ничего не слышала. Из ушей текла кровь.

Фей-Фей контролировала артефакт защиты и улыбалась мне.

Претор Марий был не в себе, он хохотал и смачно перецеловывал все, до чего мог дотянуться, – булыжники площади, старушку, ремесленников, детей…

Мальчишка Тиров присел рядом со мной, привалившись плечом, сдунул со лба длинную челку, немного подумал и показал небу неприличный жест одним пальцем. Старушка в ответ неодобрительно качнула головой – крайне-крайне неприличный жест, – а потом, переложив трость в другую руку, тоже гордо подняла руку с оттопыренным средним пальцем вверх…

Мы справились.

Глава 18

Рокировка

– Подписывайте. – Толстяк нервно промокнул пот на лбу изящным платочком. – П-поверьте, это в ваших интересах. – Он распинался уже полчаса и начал заикаться от волнения.

Подписывать мы не хотели.

– Я п-прошу вас… – Он был откровенно расстроен, почти на грани ужаса, его эмоции тонкой струйкой просачивались через эмпатический щит. Не врет, но совершенно непонятно, что именно происходит.

Мы заняли первый этаж гостиницы, там, где были обеденный зал и барная стойка. В этой гостинице студент-недоучка чертил рунный круг вызова на втором этаже. Само здание устояло, потеряв часть крыши и почти всю черепицу, но первый этаж остался целым и почти нетронутым, выбило только стекла.

После того как экзорцисты сделали самое сложное – взломали силовую ловушку, запечатать Вызванного, поставить заплатку и залатать прорехи в изнанке было простым, монотонным и очень энергозатратным действием. Процедура, отработанная до последнего узла чар.

Мы не ожидали фанфар или горячих объятий, но то, что нас, как стадо, как толпу преступников, загонят в нижний зал и запрут, – нет. Да, раненых забрали сразу, куда-то в подсобное помещение, а нас всех по очереди осмотрел молчаливый целитель, кастуя малое исцеление на всех без разбора, с анестезией и согревающим, и только.

Переодеться нам не разрешили. Выдали каждому сухое гостиничное одеяло из колючей шерсти, и мы сидели укутанные, как разноцветные свертки. Одеяла были веселенькой расцветки – синие, голубые и зеленые.

Обеденные столы сдвинули в кучу, собрав одну длинную прямоугольную конструкцию, чтобы поместились все. Девочке принесли теплого молока из кухни и немного печенья. Взрослым не дали ничего.

Маги из команды дознавателей опечатали все: двери, черный вход, окна, подвал и даже лестницу на второй этаж, где уже работали экзорцисты и ищейки. Защита серебристой пленкой покрывала все входы и выходы первого этажа.

Все нервничали. Напряжение густело в воздухе, настаиваясь на людской злобе и усталости. Хотелось в кровать и чаю, а не выяснять, по какой причине мы задержаны.

Разговор шел по кругу уже десятый раз.

– Не имеете права. – Марий качнул головой, отворачивая лацкан грязного военного сюртука, там с внутренней стороны был приколот маленький значок – знак преторов, и еще одна булавка с маленькой ласточкой. – Сейчас военное положение, я старше вас по званию. У вас недостаточно полномочий. Я буду говорить только с вашим трибуном.

Две высокие сиры отказывались разговаривать без присутствия мужей, дети – без родителей, Марий – без руководства, а старушка отказывалась разговаривать вообще, поливая все отделение дознавателей уничижительными комментариями.

Нас осталось ровно двадцать четыре из двадцати восьми. Трое раненых умерли, не дождавшись прибытия экзорцистов.

– Трибуна нет, он – там. – Толстяк нервно всплеснул руками, указав пухлым пальцем в окно, выходящее на оцепленную магами площадь. – Он там, а вы… вы здесь! – Голос сорвался на фальцет. – Как это возможно, великая Мара, как это возможно… – Еще немного, и он начнет рвать на себе волосы. – Это решительно невозможно, это противоречит, если хотите, природе вещей. За что это мне, в мою смену… Сейчас я, – он ткнул себя в грудь пальцем, – исполняющий обязанности трибуна.

– Мои соболезнования, – Марий насмешливо наклонил голову, – но мы не будем ничего подписывать. И если клятва о неразглашении оправдана, то обет молчания – это чересчур. Вы превышаете свои полномочия. И здесь есть несовершеннолетние, как вы собираетесь обойтись без привлечения Старших?