Последняя из рода Мун: Семь свистунов. Неистовый гон

Все чувства Элейн обострились. Она могла бы попытаться убежать в любую секунду, но остро ощущала, что Ллойд следил за каждым ее движением и точно так же готов был в любой момент начать действовать.

В отчаянии она решила воззвать к его человечности и договориться.

– Я пришла к тебе сегодня, потому что мне нужна помощь, – сказала Элейн, пытаясь звучать одновременно доброжелательно и жалобно. – Если все будет так, как я думаю, Ковин уничтожен. То, что сегодня увидел король, – несмываемое пятно на репутации. Ковина сместят с поста мормэра. Но его стража охотится на меня. Прямо сейчас они рыщут по этой улице, чтобы найти и отвести к Ковину. Если им это удастся, меня убьют, и тогда справедливость не восторжествует. А она должна восторжествовать. Правда?

Он грустно усмехнулся.

– Помоги мне. – Умоляющим голос получился сам собой, без усилий. – Спрячь в своей комнате. Пойдем наверх и…

Она развернулась и открыла крючок. Разумеется, она не собиралась идти с ним в его комнату, нет. Она собиралась сбежать. Но для этого надо было выйти из помывочной. Свобода была так близко, но, когда Элейн уже почти открыла дверь, Ллойд настиг ее, навалившись и придавив к двери. Та захлопнулась, едва не прижав Элейн пальцы.

– Ты же понимаешь, что я не могу отпустить тебя, – проговорил он ей в затылок. – Не теперь.

Элейн ощущала запах влажного дерева и мыла, чувствовала сквозняк, проникающий через щель из коридора в теплую помывочную. Но все это терялось на фоне всепоглощающего страха и полной беспомощности. Мокрые волосы Ллойда коснулись ее шеи, и по телу прошла дрожь. От его близости и от осознания, кем он был, Элейн начала задыхаться.

Понимая, что сопротивляться бессмысленно, она больше не пыталась открыть дверь или оттолкнуть Ллойда. Замерев, она тихо спросила:

– Зачем ты убивал всех этих девушек?

– Ты не поймешь, – отозвался он, отступая.

Обмотавшись простыней, он потянул Элейн за руку, чтобы она развернулась к нему лицом, и впился внимательным, изучающим взглядом, будто раздумывал, что же теперь с ней делать.

– Попробуй! – воскликнула она более эмоционально, чем хотела бы. – Попробуй. Я хочу понять.

Это не было правдой. Все, чего она хотела, – спастись.

– Я уже говорил, и не раз, но ты не слышишь, – отозвался Ллойд с досадой. – Ты не понимаешь.

– Я же тоже хочу отомстить! – воскликнула она, пытаясь показать, что была с ним на одной стороне. – Мы с тобой похожи.

Он замотал головой; холодные капли, стекающие с мокрых волос, попали на ее руку, заставив вздрогнуть.

– Мы не похожи. Я думал, что похожи, но нет. Когда впервые увидел тебя, почувствовал, будто нашел родственную душу. Еще до того, как узнал твою историю, ощутил что-то общее. Но потом увидел, что ты другая.

Он вздохнул, так искренне, так грустно, что Элейн уверилась еще больше: Ллойд был болен душой. Его состояние сменялось с холодной, расчетливой жестокости на глубокую печаль так быстро, что становилось страшно. Это выглядело ненормально. Это выглядело пугающе.

– Я хочу найти покой, – продолжил он, прижав руку к груди, – потому что это раздирает меня изнутри. А ты действуешь не сердцем, а головой. Ты не мести хочешь, а справедливости. Но справедливости, – он понизил голос, его глаза блеснули, отразив желтое пламя свечи, – не существует.

– Я тоже хочу найти покой! Когда увижу, что Ковин наказан за свои преступления, уйду. Правда… есть еще Донун, он тоже виновен в смерти моей семьи и тоже заслуживает мести, но… я просто пока не решила, как именно наказать его…

– Вот видишь, – Ллойд печально развел руками. – Ты хочешь наказать. Ты строишь планы.

– Но как убийство невинных девушек поможет твоей душе успокоиться? – выпалила Элейн, понимая: смысла изображать, что она с ним заодно, больше нет.

Он опустил голову, капли с волос стали падать на пол. На его коже появились мурашки, видимо Ллойд начал мерзнуть, но он не обращал на это внимания.

– Видишь ли, я делаю это против своей воли. Я вижу женщину, похожую на матушку, и становлюсь сам не свой. Хочу причинить ей ту же боль, что она постоянно причиняла мне. С этим невозможно бороться. Матушка пыталась изгнать из меня бездну, она была уверена, что я грешен, и дело ее жизни – очистить мою душу и наполнить светом. Сейчас я думаю, что она была права: моя душа черна, и она не смогла ничего с этим поделать.

Элейн чувствовала, как мелко дрожали ее руки, как спазмы сжимали горло. Ей было страшно: казалось, одно неверное слово, и Ллойд убьет ее. Он был огромной сторожевой собакой, которая пока лишь наблюдала, но могла в любой момент накинуться и загрызть насмерть.

– Я думаю, у тебя еще есть шанс, – произнесла она, понимая, как неубедительно это прозвучало. – Мне кажется, ты хороший человек, который совершил много ошибок. Но еще не поздно все изменить.

Голос звенел от слез. Ллойд это слышал. Наверное, ему и раньше говорили эти слова. Наверное, и раньше жертвы пытались убедить его сжалиться. Успела ли Габи из лавки Зорге взмолиться о пощаде, успела ли сказать, что дома ее ждут трое детей?

– Нет, Элейн, ты ошибаешься, я зашел слишком далеко.