Последняя из рода Тюдор

Сидя в своей крошечной комнатке, я думаю о своей кузине Елизавете, которая любуется отражением фейерверков в большом озере в Кенилворте, и пытаюсь подавить в себе злобную ярость. Я не впадаю в уныние, как моя сестра Катерина, не поддаюсь печали. Я не могу простить Елизавету за ее безрассудное отношение к нам. Отправляя этой злорадной сумасшедшей письма с просьбами о прощении, я вру, как и все ее придворные, обещая мою вечную преданность. Она окружила себя лжецами, и я среди них хуже всех.

Чекерс, Бакингемшир.

Осень 1566 года

Говорят, она по-прежнему не дает Роберту Дадли четкого ответа – как я и предполагала. Он всегда будет на пороге женитьбы, но так и не переступит его. Я уверена, что Елизавета никогда не выйдет замуж. Я была готова поклясться в этом несколько лет назад, готова и сейчас. Она всегда будет держать Роберта достаточно близко, чтобы разрушить его жизнь, но не настолько, чтобы разрушить свою. Королева возвращается в Лондон из Кенилворта и теперь вынуждена созвать парламент. Ей нужны средства. На беспорядки в Шотландии уходит целое состояние: шпионы и мятежи никогда не обходятся дешево. Однако парламент не даст ей денег, если Елизавета не назовет преемника. У них наконец-то появилась возможность диктовать свои условия. Протестантский парламент требует лишь одну наследницу – мою сестру Катерину, на смену которой пришел бы ее сын из рода Сеймуров.

Однажды, гуляя в саду и любуясь пылающими кронами осенних деревьев и золотистыми листьями, что кружат у моих ног, я замечаю на тропе белый квадратик. Тут же поднимаю его и разворачиваю.

Ваши друзья заступятся за вас и вашу сестру. Вы не забыты. Англия помнит своих наследников.

Кладу записку в карман, а вернувшись к себе, сжигаю в пустом камине и растираю пепел кочергой. Вдруг осознаю, что я улыбаюсь. Возможно, скоро я буду ходить в комнатах попросторнее этой. Буду гулять в саду и выходить через калитку. Возможно, следующей весной я услышу счастливую кукушку в парке Брадгейт.

* * *

Мой вынужденный хозяин приходит ко мне в маленькую комнатку. На нем бриджи для верховой езды и ботинки, на плечах теплая накидка, в руке шляпа, и он вовсе не выглядит робким, а, напротив, весь светится. Я сижу на единственном стуле перед открытым окном, а сэр Уильям низко кланяется мне. Я немедленно настораживаюсь, точно олень, почуявший гончих. Что происходит?

– Видите ли, я уезжаю. Еду в Лондон, – говорит Хотри.

Я киваю, сохраняя спокойное и заинтересованное выражение лица, тогда как в голове все идет кругом.

– Прошу вас сидеть в моем доме тихо, пока меня не будет. Если вы воспользуетесь моим отсутствием и попробуете сбежать, немилость королевы падет и на нас с женой. Вы же понимаете, я этого не перенесу.

– Мне некуда идти и не с кем встречаться, и я не стала бы подвергать вас и мою сестру такой опасности, – отвечаю ему. – Не сомневаюсь, что королева накажет Катерину и моих племянников, если я попытаюсь сбежать.

Сэр Уильям снова кланяется.

– Кроме того, я надеюсь вернуться с хорошими новостями для вас и леди Хартфорд, члена королевской семьи.

Я замечаю, что он признает происхождение Катерины и ее замужний титул.

– Неужели?

Он оглядывается – вдруг кто-то стоит у открытой двери. Я закрываю окно и поворачиваюсь к Хотри. Впервые мы с ним точно заговорщики, опасающиеся шпионов.

– Меня вызывают в парламент. Мы будем настаивать на том, чтобы королева объявила наследника. Только парламент может повысить налоги ради нее, и мы можем ставить свои условия. Все сходятся во мнении, что бывает редко, придворные советники не внесли разногласия, и палата лордов нас поддерживает. Мы будем настойчиво требовать объявления преемника, и этим преемником должна стать леди Хартфорд с сыном.

Я могла бы вскочить и захлопать в ладоши, но сижу, как положено принцессе, и наклоняю голову.

– Рада это слышать, – коротко отвечаю я.

– Когда вас отпустят, – он даже не говорит «если», а сразу «когда», – я надеюсь, что вы передадите своей сестре леди Хартфорд, что я был для вас настолько хорошим хозяином, насколько мне позволялось.

– Передам, – обещаю я. – А также скажу, что вы отправились в Лондон, когда вас вызвали, и сделали все возможное, чтобы убедить королеву назвать мою сестру наследницей.

Сэр Уильям кланяется низко, как члену королевской семьи.

– И я буду очень вам признательна, если вы навестите мистера Томаса Киза во Флитской тюрьме и настоите на том, чтобы его отпустили.

– Я подниму этот вопрос вместе с другими членами парламента, – обещает он. – Естественно, никто не должен быть лишен свободы без обвинения.

Он ждет от меня дальнейших распоряжений.

– Поговорить с кем-нибудь при дворе от вашего имени?

Я улыбаюсь ему. Не стану называть друзей или родственников и подвергать их опасности.

– Пусть все свершится в открытую. Говорите обо мне и моей сестре со всеми.

* * *