Последняя из рода Тюдор

Елизаветы здесь нет. Она в замке Фарнем в Гилфорде, так что во дворце осталось лишь несколько слуг, которые проветривают помещения, избавляются от старого хлама и раскладывают свежие зеленые листья и травы во всех общих комнатах. Прислуга бабушки уже ждет – они выстроились перед ее покоями во дворце и кланяются, когда я захожу вместе с ней. Я почти забыла, сколько работников требуется для обслуживания комнат одной требовательной женщины. Я привыкла к тесной спаленке и единственной горничной, привыкла к маленькому окну и тишине. Бабушка ведет меня в свою личную столовую, садится на специальное возвышение и показывает, чтобы я села рядом. Нам моют руки водой из серебряного кувшина, приносят охлажденный легкий эль и блюдо с фруктами и мясом, управляющий докладывает бабушке о том, как следили за ее покоями, а также сообщает, что один из конюхов ушел без разрешения и что выросла цена на вино.

У меня нет аппетита. Слушая управляющего, Кэтрин замечает, что я не ем, и, когда он кланяется и отходит, она говорит:

– Надо поесть, дорогая.

– Я не голодна.

– Не может быть – после долгой дороги и плавания по реке, – настаивает она. – Ты же знаешь, что должна выжить и процветать. Если ты уморишь себя голодом, считай, твои враги победили.

– Я не обзавелась врагами, пока служила королеве, и вышла замуж за человека, который был волен любить меня, – твердо отвечаю я. – У меня нет ни врагов, ни соперников, и тем не менее я лишена свободы уже в течение двух лет. Никто не предъявил обвинений, никто не предоставил показания свидетелей. Ни у кого нет причин ненавидеть меня.

– Знаю, – кивает она. – Нам нельзя здесь об этом говорить. И все же тебе надо поесть. Твоя цель – выжить…

Кэтрин замолкает, но мы обе знаем, что она хотела сказать: «И пережить Елизавету».

– Я выживу, – говорю ей, слегка улыбаясь. В ее целе-устремленности я вижу пример для себя – вот это настоящая сила воли. – Как и вы.

Она по-особому пожимает плечами – это иностранное движение бабушка переняла от своей матери, известной испанской красавицы.

– Придворный должен уметь выживать. Я родилась и выросла при дворе – и надеюсь умереть на шелковых простынях.

– Я могу рассчитывать на грандиозные похороны, – с горечью отзываюсь я. – Где бы меня ни застала смерть. Королева любит почтить своих родных, когда они уже мертвы и не представляют опасности.

Бабушка усмехается.

– Тише. Раз ты в силах шутить, то сможешь и поесть. Говорят, твоя сестра в глубокой печали и морит себя голодом. Так победы не добьешься. Я напишу ей и дам тот же совет. Об этом знала моя подруга Екатерина и твоя мать тоже. Мудрая женщина живет долго и надеется на перемены.

Гринвичский дворец.

Осень 1567 года

Мои покои в Гринвиче хорошо обставлены, и сама королева присылает мне серебряные кубки для эля и вина после того, как бабушка отправляет Уильяму Сесилу список необходимых вещей. Думаю, Кэтрин не преуменьшает, жалуясь ему на мою бедность. Она уверяет, что мы хорошо умеем вести хозяйство. Бабушка потеряла все свои ценные вещи за годы ссылки, пока моталась по Европе, сбегая от католических шпионов, которые отвезли бы ее обратно в Англию, где Кэтрин ждала бы казнь за ересь. Теперь она решительно настроена избавить себя и свою семью от страданий. Ее высоко ценят при дворе Елизаветы, так что бабушка ждет возвращения королевы со свитой в Гринвич, чтобы отстоять мою свободу. Она уверена, что меня отпустят, что Неду разрешат поехать в Ханворт, что туда же направят Катерину с Томасом и семья снова воссоединится. Бабушка верит: искренняя преданность Елизаветы протестантской вере пересилит ее упрямую, настойчивую любовь к кузине-католичке, давнюю верность Марии Стюарт и опасливую защиту прав королевы, даже если та ничем этого не заслужила.

– Будь храброй! – обнадеживающе говорит мне герцогиня, когда видит, как я устало гуляю в садах и смотрю на корабли, которые расправляют паруса и бросают буксирные канаты, будто готовы взлететь, свободные, как птицы, кружащие вокруг мачт. – Будь храброй! Следующей весной отправишься куда захочешь, обещаю. Я замолвлю слово за твоего мужа, за сестру и зятя, а также за двух невинных мальчиков. Твоя жизнь не окончится в тюрьме, как это случилось с твоей несчастной сестрой Джейн. Ты будешь свободна, поверь в это!

Я ей верю. Муж Кэтрин, Ричард Берти, наклоняется и, целуя мою руку, говорит, что наступят хорошие времена. Все мучаются в этом беспокойном мире, но Господь воздает должное тем, кто верен Ему. Он напоминает, что мою бабушку вызвали домой, когда ее религию провозгласили основной в Англии, и за одну ночь Кэтрин превратилась из проклятой еретички в избранную.