Последняя из рода Тюдор

Настали не лучшие времена для наших единоверцев во Франции. Под давлением своей семьи Гизов король подвергает гонениям людей нашей религии, а они организуют религиозное восстание. Конечно, Англия как главная протестантская держава должна отправить гугенотам оружие и деньги вместе с армией для свержения правителей-католиков. Однако Елизавета, как всегда, любое дело завершает только наполовину. Она знает, что обязана предотвратить убийство единоверцев французскими католиками, но протестанты Шотландии свергли ее кузину, французскую королеву Гиз, и Елизавета не потерпит угроз своей власти. Знает, что должна быть врагом Папы, который, как говорят, подвергнет ее анафеме, то есть объявит человеком презренным, которого можно законно убить. При этом Джон Нокс, протестантский лидер в Шотландии, называет ее и Марию «чудовищным женским режимом», неспособным править, и призывает всех здравомыслящих мужчин восстать против них. Подобное неуважение так задевает королеву, так сбивает с толку, что она испытывает к Джону Ноксу еще большую ненависть, чем к Папе, и считает, что должна объединить женские силы с Марией и выступить против него.

* * *

Я посылаю сестре записку, которую доставляет самый надежный человек Ричарда Берти, спрятав в чулке. Добравшись до Катерины, послание определенно провоняет его потом. Не знаю, сможет ли она ответить. Я не представляю, как она себя чувствует и доживет ли до получения письма.

Дорогая сестра,

я молюсь за тебя, моя милая Катерина, в эти трудные для нас времена. Я хорошо устроилась в Гринвиче, и наша приемная бабушка, герцогиня Саффолк, по-доброму со мной обращается. Живу в ее покоях, мне разрешают гулять в садах и у реки. Посетителей не пускают, но я наслаждаюсь компанией Перегрина и Сьюзан.

Постоянно пишу королеве Елизавете и лордам при дворе, прося освободить нас с тобой, а также Неда Сеймура и моего бедного мужа Томаса Киза. Пожалуйста, не упрекай меня, даже в мыслях, за мое замужество. Катерина, он очень хороший человек и сильно меня любит. Наша свадьба стала для Томаса катастрофой. Я бы признала брак недействительным, если бы это ускорило его освобождение из тюрьмы. Только ради его свободы.

Говорят, ты хрупка и слаба. Прошу, прошу тебя, борись за жизнь. Ешь, гуляй, играй с сыном. Мы должны жить, Катерина. Джейн заявляла, что надо «научиться умирать», – в тот момент она не могла избежать смертельного приговора. Она была не права. Нам не надо учиться умирать. Я хочу жить. Хочу, чтобы жила ты. Я буду жить. Молюсь Господу, который слышит все наши молитвы и для которого мы важнее падающих птиц, чтобы мы с тобой выжили и снова встретились. При виде пташек в изгороди вокруг заливных лугов за Гринвичским дворцом я вспоминаю о коноплянках Джейни и о твоей любви ко всем диким существам – надеюсь, однажды и мы будем свободны, как птицы.

Не стану прощаться, дорогая сестра, потому что верю, что мы скоро увидимся и будем счастливы.

М.

Работник Берти сообщает, что пронес письмо в ее комнату с охапкой дров, но не знает, прочитала ли его Катерина. Ответа нет.

Гринвичский дворец.

Зима 1567 года

Ни бабушку, ни ее детей, ни меня не вызывают ко двору в Вестминстер, но сплетни распространяются вниз по реке от служанки к служанке, через уличных торговцев, продавцов свечей и доярок. Все в Лондоне, включая нас, знают, что Елизавета наконец готовится выйти замуж и ее выбор пал на Карла II, эрцгерцога Австрийского, сына покойного императора Священной Римской империи Фердинанда.