Последняя из рода Тюдор

Возможно, ее второй брак и нельзя было назвать удачной партией, но ее первый муж был величайшим из государственных мужей Англии, вторым после короля, и она настояла на том, чтобы закрепить свой статус жены лорда-протектора. Она точно скажет своему сыну и наследнику, что уже договорилась о достойном браке для него, с девушкой из семьи, значительно более влиятельной, чем моя, и запретит ему ухаживать за мной.

– Так и было, – признается Джейни, прибегая из часовни обратно в спальню, которую мы делили, пока я у нее гостила. Она задыхается и прижимает руку к сердцу. – Я вернулась, как только смогла. Я знала, что ты захочешь узнать, что она там говорила.

Я снимаю с ее стула Булавку, чтобы Джейни могла сесть, и мне приходится подождать, пока на ее щеки не вернется румянец, а ее дыхание не выровняется. Как только речь возвращается к ней, она говорит:

– Она сказала Неду, что он не должен выделять тебя среди остальных девушек и что вы не подходите друг другу.

– О боже мой! – восклицаю я. Затем, упав перед Джейни на колени, я сжимаю в руках ее пальцы. – Я так и знала! Она меня ненавидит! И что он сказал? Он откажется от меня?

– Он был просто великолепен! – восклицает она. – Такой спокойный. Он говорил совершенно как взрослый и совершенно не волновался. Я никогда не думала, что он может вот так противостоять матери. Он сказал, что молодым людям не возбраняется проводить вместе время и что он не видит никаких причин избегать тебя, здесь или же при дворе. Миледи мать тогда сказала, что он не должен отдавать тебе такое явное предпочтение, на что он ответил, что королева не имела ничего против дружбы между ним и тобой, потому что ничем не выразила своего неодобрения вашей с ним дружбы, а она осведомлена о том, что ты сейчас проводишь здесь время.

– Он так и сказал? – я потрясена его уверенностью.

– Именно так. Причем совершенно спокойно.

– А что сказала на это мать? – нерешительно спрашиваю я.

– Она была весьма удивлена и сказала, что ничего не имеет против тебя и его дружбы с тобой, но не сомневается, что у королевы уже есть планы касательно вас обоих и в них точно нет сочетания вас браком. Она сказала, что королева не станет приближать к трону кузину, которая и так находится к нему слишком близко. И твой брак с Сеймуром ей совершенно не нужен.

– Ах, Елизавете нет до этого никакого дела! – восклицаю я. – И планов на меня у нее тоже нет. Она даже от этого отдельное удовольствие получает. Да она обо мне не вспоминает!

– В общем, вот, что ответил ей Нед! – завершила свою победоносную речь Джейни. – А еще он сказал, что пока вы двое пребываете под одной крышей, он не видит причин избегать твоего общества. Потом он поклонился и просто вышел.

– Вот так взял и вышел? – не поверила я своим ушам.

– Ну, ты же знаешь, как он умеет кланяться и выходить.

О да, он двигается как танцор, легко, расправив плечи, как мужчина, который привык, что с ним считаются. Так что я действительно хорошо представляла себе, как он умеет это делать.

Гринвичский дворец.

Лето 1559 года

Когда время моего визита подошло к концу, я сложила свои вещи и усадила любимцев: Булавку, мистера Ноззла и мопсиху Джо в специальные корзинки для переезда. Я готовилась вернуться ко двору, чтобы там жить с матерью и Марией в комнатах, гораздо меньших по размеру, чем были нам отведены при королеве Марии, обставленных подержанной мебелью и вещами, которые отобрал для нас королевский камердинер. Все правильно, ведь нынешняя королева не держит нас в фаворитах.

Мать заставляет Мистера Ноззла жить в клетке и жалуется на то, что Булавка рвет бесцветные шпалеры, развешанные по стенам. Я ничего ей не рассказываю о Неде, а он не прибывает ко двору, вопреки тому, что обещал. Я нисколько не сомневаюсь в том, что это его мать держит его в Ханворте. Если бы Елизавета признала наше родство и я заняла бы свое место кузины королевы и ее наследницы, то она тут же принялась бы поощрять наши с Недом чувства. А так она просто боится за свое будущее. Елизавета не дорожит семьей, и сейчас она изо всех сил старается убедить католиков в том, что не ищет себе наследника среди протестантов.

Моя мать больна и часто надолго уезжает со двора, и Мария сопровождает ее до Ричмонда. Теперь за спиной Елизаветы нет никакой борьбы, потому что мать растеряла боевой дух.

Единственный человек, который одаривает меня своим вниманием, – испанский посол, граф де Ферья, и он настолько очарователен, восхищен и доброжелателен, что я не нахожу в себе сил противиться желанию поделиться с ним своими новостями.