Последняя из страны Лета

– Нет! – воскликнула я. – Мне нужно вспомнить! Я много лет отвергала этот кошмар, но он не побледнел, и всё также ярко горит. Может, если я расскажу… смогу справиться… – Теперь я дышала тяжело и прерывисто, и Йан склонился ниже, прижимаясь щекой к моим волосам. – Маги не были насильниками. Они просто сожгли всех заживо. Я видела, как они горят. Слышала, как вопят младшие…

Слёзы хлынули ему на шею, потекли тёплым потоком под воротник кожаной куртки. Пусть отругает за слабость, пусть назовёт трусихой!

– Я смотрела, потому что иное было бы предательством. У меня до сих пор стоят в ушах те слова, что произносил Верховный маг... – Я отдышалась и продолжила: – Не понимаю: за что? Мы не заслужили подобного! Дети уж точно не должны были погибнуть! – Теперь в моём голосе наверняка слышалась ярость, и я сжала его плечо, чтобы обрести опору. – Они дочерна выжгли прекрасные земли, вырубили деревья, уничтожили целые семьи… А после них пришли воины Краснобородого, и они творили иные, не менее гнусные, вещи. Ненавижу! Всех их! И, боюсь, это чувство со мной навсегда.

– Как ты спаслась? – тихо спросил он.

– Благодаря дедушке, который во время нападения был на дальних выгонах. Мы встретились после, и скитались по умирающим садам и рощам, скрываясь от врагов. Он изображал лишённого сил волшебника, а я была его внуком. Пять лет ходила с короткими волосами, мазала лицо грязью, утягивала грудь и горбилась. А потом мы, оставив страну Лета далеко позади, прижились в городе, где я была юношей ещё два года. Когда дедушка умер, мне пришлось оставить работу, и я, узнав о Городе Невест, отправилась туда. Слава богу, они были добры и милосердны, и приняли меня, несмотря на проклятие рода. Я должна была остаться в городе навсегда… была уверена, что останусь.

– Но ты здесь, – сказал он. Неожиданно снял перчатку и мягко, кончиками пальцев, погладил меня по щеке. – И я этому рад. Спасибо за правду. Нужно мужество, чтобы вернуться к страшным воспоминаниям и снова пережить их, пусть даже мысленно. Ты, хотя и не осознаёшь этого, уже справилась со страхом. А что след от него остался – так он навсегда. Боль нельзя вырвать с корнем, тем более такую, что испытала ты.

Я всхлипнула в последний раз, теперь уже облегчённо, и осторожно прижалась к нему. А вдруг тот свет, о котором говорила бабуля, нужно искать не только в себе, но и в окружающих? Если я отпущу прошлое сейчас, смогу ли писать новую судьбу вместе с ним? Теперь Йан не казался мне злодеем, разрушившим будущее. Он был терпелив, спокоен, и слушал меня внимательно. Если он будет таким всегда, я отлично справлюсь с ролью жены.

Последующие дни только доказывали его великодушие. Йан великолепно стрелял из лука, без моей помощи готовил подбитую дичь, устраивал ночлег, предпочитая не искать дружеский кров, а полагаться на собственное чутьё. На первой же ночёвке он по-хозяйски обнял меня сзади, но попыток пристать и потребовать любви не делал. И хотя я привыкла к удобному матрасу в своей спальне, лесное ложе из единственного одеяла не казалось жёстким. К вечеру я так выматывалась, что засыпала прежде, чем успевала выбрать удобную позу. С Йаном было тепло и спокойно, и я позволила себе маленькую радость нового чувства, которое прежде считала слабостью. Но как не ослабеть возле большого, сильного мужчины, который всячески заботился обо мне, дарил тепло и улыбки? Я дивилась, как быстро стаял лёд сердца, как легко оно устремилось навстречу нежности. Истосковалось, бедное, в холодных оковах разумности, что я всегда считала столь необходимой.

  – Потом посмотришь, – сказал он. – У нас в горах тоже такие растут.

Я не спорила и смотрела по сторонам с жадным любопытством, отмечая каждое новое растение, и радуясь, когда удавалось узнать его. Иногда, если конь шел медленно, я просила мужчину спустить меня на землю, и топала рядом, наслаждаясь твёрдостью земли, и нежностью трав, и мягкостью лепестков, что срывала. Йан часто смотрел на меня в такие мгновения, и я, всё ещё смущаясь, не решалась улыбнуться ему и попросить прощения за свою прежнюю резкость.

– Сегодня будем дольше отдыхать, – сказал он на очередном привале. Место, выбранное мужчиной, было прекрасно: уголок среди камней на золотой опушке, неподалеку от озера. – Можешь искупаться, если хочешь.

– И ты?

– И я.

– Тебе, наверное, жарко в доспехах?

– Нормально, я привык к ним. – Он кивнул на воду: – Залезай, пока не стемнело. Потом комары сожрут.

Кровососы трогали меня, только когда я ненадолго отлучалась в кусты по нужде. Рядом с Йаном меня почему-то не кусал никто – ни мошки, ни осы, ни иные, любящие досаждать путешественникам.

Я не стала спорить, зашла за куст и сняла платье, тонкие вязаные чулки и башмаки. Потом распустила волосы и полезла в воду. Йан не видел меня голой, не увидит и теперь. У меня были свои причины стесняться собственной наготы.

– Ты что, будешь купаться в сорочке? – спросил он с берега.

Я не успела даже голову окунуть, и повернулась к нему, заворачиваясь в волосы. Длинное полотно облепило тело, но я знала, что лён просвечивает.