Последняя камелия

– О! – удивленно воскликнула я. – Как любезно с вашей стороны, но на самом деле вам не нужно было ничего мне покупать.

Он улыбался. Все следы его скверного настроения, которое мы видели утром, исчезли.

– А мне захотелось. Откройте, пожалуйста.

Кэтрин в предвкушении вытянула голову:

– Да, пожалуйста!

Я придвинула к себе коробку, осторожно развязала ленточку, сорвала обертку и открыла крышку. Внутри лежали три маленьких холста, блуза, набор акриловых красок и пять кисточек.

– Я попросил мистера Хэмфри принести в вашу комнату мольберт, – сказал он. – Надеюсь, вам понравится.

– Да, – ответила я, как только обрела голос. – Не знаю, как вас благодарить.

– Не стоит благодарности. Просто наслаждайтесь.

Я кивнула:

– О, обещаю, теперь я буду рисовать.

Николас с любопытством посмотрел на меня:

– Мисс Льюис, мы и не знали, что вы художница.

– Да я и не художница. Так, немного рисую, – ответила я. – Но я люблю писать цветы и пейзажи.

– Мама тоже любила, – сказала Кэтрин с гордой улыбкой.

Лорд Ливингстон неловко закашлялся.

– Я надеялся, что вы напишете что-нибудь для нас. Может быть, какой-нибудь пейзаж для нашей коллекции?

– О, не думаю, что смогу написать что-либо стоящее.

– Позволю себе не согласиться, – сказал он, кивнув мистеру Бердсли, который половником наливал в его тарелку суп.

Дети обедали с удовольствием, а потом я отвела их в детскую поиграть с подарками. Когда миссис Диллоуэй и мистер Бердсли ушли, я тоже встала, но лорд Ливингстон пристально посмотрел на меня:

– Вы не задержитесь на минутку, мисс Льюис?

Я остановилась.

– Да, конечно.

– Спасибо, – сказал он.

– За что?

– За то, что я увидел.

– Не понимаю, – покачала головой я.

Он вздохнул.

– Я был слишком подавлен своим горем и не видел, что дети нуждаются во мне. – Он нервно потер лоб. – Сегодня, когда я приехал домой, вы вывели их на подъездную дорожку встречать меня, и это, как бы сказать, меня тронуло. Впрочем, я не сразу это понял. Но теперь прекрасно понимаю, что в последнее время был отвратительным отцом.

– Вы не были отвратительным, – сказала я. – Ваши дети очень вас любят.

– Все равно, я должен как-то исправить это.

Я кивнула:

– Можете начать с Эббота. Он днем и ночью мечтает о модели аэроплана.

– Неужели?

– Да. И будет еще лучше, если вы будете запускать ее вместе с ним.

Лорд Ливингстон уставился в пол, словно только сейчас понял, что все, что он якобы знал о сыне, ничего не стоит, как вчерашняя газета.

– Я… – Он помолчал, беспокойно глядя на меня. – Я подумаю об этом.

– Еще раз спасибо за подарок, – добавила я, кивнув на коробку с принадлежностями для живописи. – Я пойду посмотрю, как там дети.

Уложив детей спать, я прибрала в детской и, зевая, поднялась наверх. День был долгий, и мне очень хотелось спать, но я обещала Джени, что починю платье ее куклы. Она оставила ее на диване в гостиной. Мне только надо было показать ее миссис Диллоуэй, чтобы подобрать нитку под цвет розовой ткани.

Я поспешила в гостиную и осмотрела диван, ища куклу. Забавно, ведь она только что оставила ее здесь.

– Вы ищете вот это?

Я подскочила и, быстро обернувшись, увидела лорда Ливингстона со светловолосой куклой в руках.

– Да, – выговорила я и глубоко вдохнула.

– Извините, я не хотел вас напугать, – сказал он, подходя ко мне и передавая куклу.

– Вы нашли Агнес, – улыбнулась я.

– Агнес?

– Да, точнее Эджи.

– Понятно, – сказал он, поворачиваясь к радио на боковом столике. – А теперь мне бы хотелось поймать нужную волну этой чертовой штуковиной.

Я разбиралась в радио довольно хорошо. То, что стояло у нас в булочной, вечно покрывалось мукой, но мне всегда удавалось найти нужную волну. Я не могла месить тесто без музыки.

– Хотите, я посмотрю? – спросила я, подходя к столу. – У меня особый дар к этим штуковинам.

– Спасибо, – сказал он. – Если вас не затруднит.

Я стала осторожно крутить колесико, прислушиваясь к какофонии звуков.

– Это из-за антенны, – сказала я, оглядываясь.

Я оттянула провод к окну, и через мгновение из репродуктора зазвучал мужской голос – чисто, будто говорящий стоял перед нами.

– Прекрасно, – похвалил меня лорд Ливингстон.

Я оглянулась на дверь:

– Ну, я пойду.

– Останьтесь, если хотите, – сказал он, указывая в сторону дивана. – То есть если хотите услышать последние новости с войны.

– Боюсь, это меня ужасно угнетает, – ответила я.

Он смущенно посмотрел в сторону, а потом со свойственной ему холодностью произнес:

– Да, верно.

Из репродуктора доносились пулеметные очереди.

– Гитлеровская армия наступает. Что это значит для Англии, для всего мира?

Мои глаза не отрывались от радио. Я думала только о Десмонде.

– Пожалуй, я останусь, – проговорила я, машинально садясь. – На минутку.