Читаем Последняя надежда полностью

– Ты там, Лександр Сергеич… это самое… тово… передай куда следует. А то, сам видишь, без свету сидим какой уж день. И вообще…

И Агафонов передать обещал. Но то ли он не передал, то ли на телевидении прочитали без внимания, а только ничего в заброшенной деревне не изменилось. Разве что на Старый Новый год пошел долгожданный снег, занося дороги и развалины, оставшиеся от деревни, единственную избу, из трубы которой с утра пораньше курился дымок. Волки теперь по ночам подходили к самой избе, заглядывали в заиндевелые окошки, скребли лапами дверь овчарни, в которой метались в испуге и блеяли козы. Кузьма Афанасьевич снимал со стены ружье, задумчиво заглядывал в стволы, старый кобель Тёмка перхал осторожным лаем, потрескивала на морозе изба, потрескивали в печи дрова, и казалось, что время остановилось и больше никогда не сдвинется с места.

2008 год

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза