Последняя ночь с принцем

— Может быть, тебе что-то известно, что неизвестно мне, Ваня?

— А что мне может быть известно?! Что такого я могу знать, если я вообще приезжий?! Если вы сами чего-то о себе не знаете, то уж я!..

— Ваня! Посмотри на меня, дорогой. — Баловнев перегнулся к нему через стол и, вдруг выбросив руку вперед, поймал парня за измятый воротник несвежей рубашки. — Я ведь могу быть очень благодарным, а могу и не очень… Ты же молод, неискушен, тебе трудно понять что-то в этом страшном алчном мире, хотя у нас с тобой не такая уж огромная возрастная разница. Но, поверь мне, я много знаю об этой жизни. Очень много! И знаю, как становятся баловнями судьбы, и наоборот. Ты что же, хочешь всю свою жизнь прожить в холостяцкой общаге?

Ваня судорожно дернул шеей и отчаянно замотал светло-русой головой.

— Вот видишь, умница! А другого пути к финансовому процветанию, как помощь ближним, у вашего брата милиционера нет. Либо оборотни в погонах, либо побирушки, облеченные властью и совестью, либо люди с понятием. Я не прошу тебя изменять своему долгу. Я просто прошу помочь. Тебе же что-то известно, так?

Иван кивнул, соглашаясь. Отстранился настолько, чтобы рука Баловнева безвольно соскользнула на накрахмаленную скатерть, и пробубнил:

— Что я знаю… Что я знаю, известно всем… Это так, сплетни… Глупые бабьи домыслы, правды в которых один к сорока.

— И все же!

— Ну.., не соображу, стоит ли даже говорить об этом…

Иван все еще колебался, все еще боролся с желанием выскользнуть из-за стола, раствориться в вечерних сумерках и забыть и о Баловневе, и о его просьбе. Правда, просьба мало таковую напоминала, больше походя на требование. Но… Но упоминание о возможной помощи со стороны Романа Ивановича не могло не воодушевлять:

Суть просьбы-то была пустяковой на первый взгляд. Ну поделится он с Баловневым тем, что ему стало известно, и что с того? Он же — Баловнев-то этот — не может знать или догадываться, что Ивану пришлось нарушить некоторые правила и покопаться в архиве и еще снять ксерокопии некоторых документов. Не знает! И совсем не догадывается, зачем Ваня все это проделывал. И не узнает никогда.., может быть. Нет, точно не узнает. На него собирать досье Иван уж точно не станет. Так, кое-какие мелочи приберег до случая. Вот он и представился, случай-то…

— Вы должны были помнить, км-мм… — Ваня вдруг закашлялся под тяжелым проницательным .взглядом Баловнева. — Ну, может, и не должны, но помните… Два года назад глубокой ночью неизвестным был совершен наезд на молоденькую девушку.

Ей было.., было ей, кажется, шестнадцать лет.

— Вопрос! — Роман поднял правую руку, будто школьник. — Что делала шестнадцатилетняя девушка глубокой ночью на улице?

— А вот этого я не знаю! И теперь уже, наверное, никто этого не узнает никогда.

— Почему?

— Да потому, что она умерла. Два года после этого ДТП она пролежала в коме или парализованная, точно не могу сказать. А не так давно умерла.

— Та-ак… — Баловнев ненадолго задумался, теребя подбородок. — Стало быть, девушка?

— Ага!

— Шестнадцатилетняя?

— Точно!

— Нет, я не в курсе, Ваня. Даже и не слышал. — Баловнев со вздохом развел руки в стороны. — Ни про девушку, ни про глубокую ночь, ни про наезд той ночью. Ничего мне об этом неизвестно!

— А ведь должно быть известно. — Иван вкрадчиво улыбнулся.. — Потому что, по слухам, это были вы.

— Что — я? — Баловнев даже не сразу понял, до него совсем не дошел смысл оброненной как бы вскользь простенькой короткой фразы. — Что я, не понял?

— По слухам, это вы ее переехали. Переехали и скрылись с места происшествия, Роман Иванович. — Иван будто бы опустил глаза, но, следуя заложенным природой навыкам, исподтишка наблюдал за хозяином дома.

— Что??? Я??? Да ты с ума сошел???

Изумление было вполне искренним. И тянуло на пять баллов. Даже на пять с плюсом тянуло. Но Иван, хоть и отработал в органах не так много, повидал немало таких вот искренних, изумленных и несведущих: видеть не видел, вроде бы знать не знаю. А пальчики нашлись. И след от протекторов тоже. И даже краска автомобильная была идентифицирована. Но… Но, как известно, чего нельзя купить за большие деньги, можно купить за очень большие деньги, и чего нельзя купить за очень больше деньги, можно купить за.., ну, и так далее.

По слухам, Баловнев купил следствие. Иван этим слухам не удивился. Чему было удивляться, он и сам сейчас занимался не совсем правомерными действиями. Жить всем хочется. И по возможности не в общежитии, а где-то еще. Следователя, что вел дело, Ваня пробил. И почти не удивился тому, что тот купил себе квартирку спустя полгода после закрытия дела и сдачи его в архив. Все там было гладко и профессионально. И всему нашлось объяснение.

В нашем продажном мире нет ничего невозможного, это Ваня знал тоже. Единственное, в чем его уверенность не могла поколебаться относительно неподкупности, так это то, что ни за какие деньги нельзя купить бессмертие. Никто и никогда себе еще этого позволить не смог. Никто! Купить девушке жизнь Баловневу не удалось. Себе свободу он выкупил.