Последняя орбита

Кривая трассы "Набата" была проложена так, что по пути к Плутону космонавты должны были пройти на расстоянии около миллиона километров от воображаемой поверхности Юпитера. Павел попросил сделать "небольшой крюк" в сорок миллионов километров, чтобы побывать вблизи Сатурна, но Бурмаков воспротивился.

- Довольно с меня метеоритов, - объяснил он, - а у Сатурна мы рискуем попасть в такую кашу, что и не выберемся. Одно его кольцо, видимо, собрало их столько, сколько имеют все остальные планеты, вместе взятые.

- Степан Васильевич! - взмолился Павел. - Кольцо Сатурна - узенький ледяной диск, я уверен в этом. Там нам ничто не угрожает.

- Возможно, - мягко ответил Бурмаков, - но у нас задание. Разве на обратном пути...

Павлу пришлось согласиться с этим доводом. "

Набат" шел с удвоенным ускорением. Его скорость каждую секунду увеличивалась и вскоре достигла астрономической цифры - около миллиона километров в час. Впервые за время полета астронавты почувствовали, что такое продолжительная перегрузка. Было тяжело дышать, двигаться, хотелось спать. А вахты ежедневно становились интереснее.

Блестящий диск Юпитера, напоминавший вначале раскрашенную сервизную тарелку, не помещался уже в иллюминаторе. И чем больше он рос, тем больше изменялся. Аммиачная и метановая атмосфера гигантской планеты беспрерывно пульсировала, вспыхивала тусклым пламенем и затухала.

- Издали довольно безобидная и даже красивая планета, - посмотрев в телескоп, задумчиво сказал Бурмаков. - Боюсь, что мы слишком близко от нее идем.

- Миллион километров - это близко? - удивился Витя.

- Не забывай, что в объеме Юпитера помещается тысяча триста земных шаров. И хотя средняя плотность его равна 1,34, он имеет большую силу притяжения. Представь себе на мгновение, что человек в своем обычном костюме встал на поверхность Юпитера. Знаешь, что с таким храбрецом будет? Его сплющит, как блин. Вот каков Юпитер!

Опасения Бурмакова имели основание. Не прошло и двух дней после этого разговора, как скорость корабля вдруг стала снижаться. Двигатели работали словно на торможение. Еще через день приборы отметили отклонение от курса. Юпитер, как говорится, злился. Его щупальца-протуберанцы высовывались на десятки тысяч километров, будто силясь захватить корабль с дерзкими людьми, которые осмелились залететь в его владения. Не доставая, они свертывались, исчезали, оставляя после себя лишь сероватые облачка. Приборы-ловушки, которые беспрерывно анализировали состав окружающего космического вещества, стали улавливать ядовитые смеси, характерные для атмосферы Юпитера.

А потом космонавты отметили, что в пространстве стало теплее. Тепло излучал Юпитер. Оно исходило откуда-то из его, казалось, бездонных недр, в которых происходили, не утихая ни на мгновение, какие-то сложные ядерные процессы.

Чтобы преодолеть возрастающее притяжение Юпитера, пришлось пустить атомные двигатели на полную мощность. Положение постепенно стало улучшаться, стрелка, указывающая ускорение, сдвинулась с нуля. Астронавты вздохнули с облегчением, но вдруг случилось непредвиденное: прорвало пластырь, наложенный на дюзе, пробитой недавно загадочным взрывом. "Набат" сразу потерял скорость, стал трудноуправляемым и начал ложиться на орбиту-эллипсоид, которая со временем должна была окончиться где-то с другой стороны Юпитера, как раз в центре диска. Это за несколько секунд вычислили электронные машины.

- Сколько у нас осталось времени? - Бурмаков был удивительно спокоен, словно произошла обычная заминка.

Машины мгновенно сделали несложный расчет. Павел подал командиру перфорационную ленту, испещренную знаками.

- Ого! Целая неделя. Ну, скажем, шесть, даже пять дней. За это время мы должны отремонтировать или заменить дюзу. Тогда мы еще сможем поспорить с нашим сердитым богом. Докажем ему, что человек сильнее.

- В космосе, в условиях все возрастающей силы притяжения Юпитера и повышения окружающей температуры дюзу не заменишь, - печально улыбнулся Павел.

- Но другого выхода нет.

- Есть. Нужно снова наложить пластырь. На это понадобится меньше времени. Со всеми отключениями и очистками - сорок-пятьдесят часов. Ну, самое большое, шестьдесят.

- А что гарантирует от нового разрыва?

- У нас будет в запасе несколько суток, и мы сможем не включать отремонтированную дюзу на полную мощность.

Бурмаков согласился не сразу. Трижды задавал он работу счетным машинам, пока принял окончательное решение.

3

Из дневника Вити Осадчего

31 марта, по земному исчислению